Как стало известно Business FM, высокопоставленный чиновник Минобороны Дмитрий Недобор попал в дело об «откате» в 48 млн рублей за госконтракт для нужд ВДВ стоимостью почти в 6 млрд рублей. На днях ряд фигурантов прошли тест на детекторе лжи
Business FM стали известны подробности нашумевшего уголовного дела задержанного прошлой осенью высокопоставленного чиновника Минобороны Дмитрия Недобора, обвиняемого в попытке получить взятку в размере 48 млн рублей. По версии следствия, такую сумму «отката» директор департамента аудита госконтрактов военного ведомства требовал за согласование цены госконтракта на производство и поставку мобильно-стационарной системы для нужд ВДВ.
Впрочем, Недобор и трое других фигурантов дела, которые находятся в СИЗО уже четыре месяца, до сих пор не признали вину. А двое из них даже прошли проверку на детекторе лжи, и результаты были в их пользу.
Контракт раздора
С заявлением о вымогательстве денег у руководства Научно-исследовательского института систем связи и управления (НИИССУ) обратился в сентябре прошлого года в правоохранительные органы начальник планово-экономического отдела этого учреждения Роман Пахаренко. Он рассказал, что его организация собиралась получить госзаказ на производство и поставку Комплекса мобильно-стационарной системы управления сил специальных операций ВДВ. Стоимость предстоящих по госконтракту работ институт оценил в 6,2 млрд рублей. Однако пришедший полгода назад на работу в Минобороны директор департамента аудита госконтрактов военного ведомства Дмитрий Недобор «завернул» эту цену, посчитав ее завышенной. Институту предложили снизить ее на 21% — до 4,9 млрд рублей. Однако разработчики сочли ее неприемлемой, заявив, что это ниже себестоимости работ. Как утверждал Пахаренко, в ходе переговоров руководству института дали понять, что контракт может быть заключен на более выгодных для него условиях, а его сумма может составить 5,3 млрд рублей, если заплатить, кому нужно. Согласно материалам дела, 48 млн «отката» разработчики должны были перечислить в «Национальный корпоративный банк» по договору на поставку комплектующих (на самом деле в документах была указана цифра в 2 млн рублей). Однако деньги так и не были перечислены.
В середине сентября 2015 года Недобора задержали и поместили в СИЗО. Ему предъявили обвинение в покушении на получение взятки (статья 30, часть 6 статьи 290 УК РФ). Под стражу отправили и предполагаемых соучастников — соучредителя одной из столичных фирм Геннадия Баумана и его секретаря Ирину Кузнецову. Еще одного фигуранта — знакомого Баумана, бывшего сотрудника полиции Юрия Давыдова следователи оставили на свободе, взяв с него обязательство о явке. Четверым фигурантам инкриминировали посредничество в покушении на дачу взятки организованной группой (часть 3 статьи 30, часть 4 статьи 291 УК РФ).
Следователи утверждают, что Геннадий Бауман и Юрий Давыдов участвовали в переговорах по вымогательству отката, а Ирина Кузнецова — «в завуалированной форме» вела переписку с представителем института по указанию шефа.
Сами фигуранты не признают вину. Геннадий Бауман не отрицал факт знакомства и приятельских отношений с Дмитрием Недобором. Однако, по его словам, он никогда не вел с чиновником никаких совместных дел. Его секретарь, 34-летняя Ирина Кузнецова заявила, что не понимает, почему ее задержали. Она рассказала, что работает у коммерсанта уже 15 лет — с тех пор, как она была студенткой в МГТУ «Станкин», где когда-то работал ее шеф. Он занимался научной деятельностью, а она трудилась на кафедре. В ходе последнего продления срока ареста в Савеловском суде женщина заявила, что со стороны следствия на нее оказывается давление: от нее требуют оговорить шефа, угрожая, что в противном случает она еще «не скоро» увидит своего четырехлетнего сына. Юрий Давыдов также заявил, что не причастен к «посреднической» деятельности.
Проверка на детекторе лжи
По инициативе следствия, которое ведет Военно-следственное управление СКР по Москве, Кузнецова и Давыдов прошли полиграф. Стоит отметить, что проверку показаний на детекторе лжи можно проводить только с согласия самого обвиняемого. И Кузнецова, и Давыдов его дали. Полученные на днях заключения экспертов не смогли дать однозначного ответа по поводу осведомленности секретаря о вменяемом преступлении. Следователи хотели выяснить, знала ли Кузнецова, что в переписке начальника, которую она вела, обсуждался откат, и рассчитывала ли она сама получить какое-то вознаграждение за свою помощь. Специалисты констатировали, что установить первое «не представляется возможным». Дело в том, что женщина очень волновалась и не могла адекватно ответить на проверочные вопросы. При этом эксперты резюмировали, что обвиняемая, вероятно, не получала дополнительное вознаграждение за ведение переписки с институтом. Вопрос о том, занимались ли обвиняемые противоправной деятельностью, является прерогативой следствия и суда, констатировали специалисты. Что касается Юрия Давыдова, то результаты его проверки на полиграфе были более конкретными. Так, эксперты пришли к выводу, что он, «вероятно, не участвовал» в согласовании цены контракта между институтом и Минобороны за денежное вознаграждение и не был знаком с Недобором. При этом эксперты затруднились ответить на вопрос о том, говорил ли он во время одной из встреч с Пахаренко о необходимости перечислить небольшое вознаграждение за решение проблем. Стоит отметить, что, по закону, все сомнения трактуются в пользу обвиняемых.
Пройти проверку на полиграфе основным фигурантам — Дмитрию Недобору и Геннадию Бауману — следствие пока не предлагало. Коллеги военного чиновника, который полгода успел проработать в должности главы департамента аудита госконтрактов Минобороны, рассказали Business FM, что знали его как требовательного и жесткого руководителя, который далеко не всем пришелся по вкусу. Они уверены, что с помощью уголовного дела его решили убрать с занимаемой должности, поскольку он стал рушить сложившуюся до него политику цен, которая была явно завышенной.
Стоит отметить, что после задержания Недобора, департамент аудита госконтрактов Минобороны утвердил стоимость контракта с НИИССУ размере 5 млрд 680 млн рублей.
В Министерстве Обороны очередной громкий скандал, а министр Шойгу молчит. Видимо, хочет, чтобы ситуация осталась без внимания. Зачем Минобороны снова слава Сердюкова и Васильевой, когда вся страна знала, что через Рособоронзаказ деньги утекают непонятно кому?! В нынешнем ведомстве все должно быть тихо. Хотя тихо не получается. Был уже скандал, и не один. Вроде бы, «замолчали». Назревает новый.
Геннадий Бауман и Ирина Кузнецова, всего лишь знакомые аудитора МО, сейчас являются фигурантами так называемого «Дела Недобора» и подозреваются в посредничестве при передаче крупной взятки. Сам Дмитрий Недобор подозревается в попытке получения взятки при формировании оборонного госзаказа – на 6 млрд рублей, между прочим. Все подозреваемые сейчас в СИЗО.
Адвокаты задержанных говорят о некой «зеленой папке» с компроматом, которую собрал ныне обвиняемый аудитор Минобороны Дмитрий Недобор. Обвинение, утверждают адвокаты, липовое. Недобор, судя по материалам прессы, пытался изменить схему заключения контрактов в Минобороны. Ему показалось, что ряд контрактов Минобороны заключает по заведомо завышенным ценам. За это и поплатился. А его знакомого Геннадия Баумана и секретаря последнего Кузнецову (женщину жалко больше всех, попала под раздачу) приплели для того, чтобы создать преступную группу.
Евгения Васильева из того же Министерства обороны, как все мы помним. сидела месяцами под домашним арестом, переживая, что не может пойти и сделать маникюр, а сейчас в СИЗО Недобор, Бауман и Кузнецова (мать малолетнего ребенка), и их отпускать почему-то не хотят . Вопрос – почему? Может, из-за компромата, который может быть опубликован? Хотя мы вряд ли теперь узнаем, что в этой самой «зеленой папке».
Зато становится понятно, что в Министерстве не все гладко. Идет война военных элит. Точнее - противостояние ставленников Шойгу и его заместителя Юрия Борисова. Есть даже обращение бывших военнослужащих с призывом разобраться с Борисовым. Борисов фигурирует в нелепейшем скандале с «секретным оружием», которое он якобы случайно показал всем. Поверить в такое невозможно. Но ведь кто-то устроил публичный «слив» демонстрации якобы секретного оружия руками и видоискателем оператора телеканала «Звезда».
«Ветераны вооруженных сил» отвечают в той же стилистике: «Мы, группа отставных военных, ветеранов Вооруженных сил, озабоченные нездоровой обстановкой в Министерстве обороны РФ, просим обратить внимание и пресечь деструктивную деятельность замминистра обороны Юрия Борисова».
Невольно задаешься вопросом, а в оборонном ведомстве вообще может быть без скандалов, внутренних разборок, хищений, взяток, коррупции?! Очень хочется понять, почему в этой ситуации молчит Шойгу? Хотя он молчал и во время прочих, не менее громких, скандалов, вокруг своего министерства. Возможно, такая тактика кажется ему наиболее успешной – поговорят, и забудут?..
Тем не менее, в одном из московских СИЗО сидят три человека. Наверное, им есть, что рассказать. Их адвокаты перешли даже к несудебным мерам защиты, обращаясь в общественные организации .
Но, на мой взгляд, в таких случаях просто необходим комментарий главного. К примеру, ситуация у меня на контроле, виновные будут наказаны, не допустим коррупции и взяточничества. Но Шойгу упорно молчит.
Как считают некоторые аналитики, металлургическая отрасль к настоящему времени постепенно выходит из кризиса, результатом чего является наметившаяся тенденция к увеличению инвестиций в информационные технологии . Нам было интересно узнать из первых рук, какие актуальные задачи встают сегодня перед руководителями ИТ-служб металлургических предприятий, и поэтому в гости нашей традиционной рубрики мы пригласили директора департамента информационных технологий ГМК “Норильский никель” Геннадия Баумана . В беседе с научным редактором PC Week/RE Ольгой Павловой он рассказал об основных направлениях и перспективах использования ИТ в рамках крупной компании.
PC Week: Для начала расскажите, пожалуйста, как долго вы имеете дело с информационными технологиями.
Геннадий Бауман: Я получил высшее образование в технологическом университете “Станкин” по специальности “Информационно-измерительные системы”. В вузе существует учебно-инженерный центр, где я и познакомился с компьютерами. Сначала это были ПЭВМ “Искра”, ДВК, ЕС ЭВМ, потом появились первые ПК серии IBM PC XT/AT и т. д. В общем, можно считать, что именно с того момента вся моя деятельность связана с ИТ.
В “Норильский никель” я пришел чуть больше двух лет назад, в феврале 2009 г., по приглашению генерального директора на пост руководителя ИТ-службы. Здесь важно отметить, что я напрямую подчиняюсь первому лицу компании, а это серьезное преимущество, поскольку мой предшественник находился в подчинении у финансового директора. Надо сказать, что подобная ситуация типична для многих российских предприятий. Ведь основная задача финансовых специалистов в “лихие” девяностые состояла в том, чтобы просто посчитать деньги. И поэтому они создавали в своих подразделениях специальную ИТ-компетенцию, которая впоследствии становилась главной в компании.
Мне же в силу своего служебного положения намного проще и удобнее доносить необходимую информацию или идеи до руководства компании. Я могу быстро, напрямую получать направляющие директивы или, наоборот, чётко отстаивать свою позицию, показывая, какое решение было бы эффективнее с моей точки зрения.
PC Week: Каковы были ваши первые шаги на новом месте?
Г. Б.: Когда я пришел в “Норильский никель”, здесь кроме департамента информационных технологий почти в каждом подразделении существовала своя небольшая ИТ-служба. Поэтому моя первоочередная задача состояла в их консолидации. Для этого пришлось убеждать коллег, что мы будем работать более производительно, если все ИТ-функции будут осуществляться централизованным образом, начиная от унификации софта, включая закупки, получение скидок на лицензии и сопровождение, и заканчивая обучением и оптимизацией деятельности сотрудников, что это позволит более плотно загружать персонал, особенно когда задач много, а персонала мало. И к настоящему времени у нас в компании уже консолидировано около 90% локальных ИТ-подразделений.
Нам удалось решить эту задачу в довольно короткие сроки. Причём мы не преследовали цель узурпировать все бразды правления в одном месте, а рассматривали ее как подготовительный этап для последующих внедрений и изменений.
Помимо этого мы ввели практику периодически собирать ИТ-руководителей всех наших филиалов и дочерних предприятий, чтобы они имели возможность познакомиться друг с другом и обменяться накопленным опытом. С моей точки зрения это даёт большой положительный эффект.
Формально все ИТ-руководители подчиняются своим локальным генеральным директорам, но поскольку “Норильский никель” является головной организацией, они стараются прислушиваться к нашему мнению. Это позволяет проводить единую техническую политику в рамках группы компаний, благодаря чему нам удается, например, получать значительные скидки от продавцов ПО, способствуя тем самым экономии местных ИТ-бюджетов.
PC Week: А в чём заключается ваша единая техническая политика?
Г. Б.: Мы не проводим автоматизацию ради автоматизации, главная цель нашей ИТ-политики — построение такой платформы, в которой все используемые программные продукты будут более или менее унифицированы. Нам нужно, чтобы всё было прозрачно и понятно. Для этого в течение второго полугодия 2010-го мы занимались инвентаризацией программного обеспечения, в частности анализировали то, что у нас есть, и смотрели, как наиболее рационально на этой базе внедрить более современный софт. В ходе данной работы мы корректировали деятельность тех подразделений, с которыми не взаимодействуем ежедневно, но которые служат нашими точками присутствия в регионах, - это, например, Мурманск, Архангельск, Сочи, Чита, Красноярск и другие.
На территории страны у нас имеется несколько головных центров, куда стекается вся информация, необходимая для принятия решений. Такая организационная структура помогает нам оптимизировать свою деятельность, но конечно же не означает, что если какому-то подразделению нужно купить компьютер, то нам присылают бумагу для подписи. Нет, мы просто говорим примерно следующее: “Коллеги, мы провели тестирование компьютеров, которое показало, что такие-то модели более эффективны по соотношению цена/качество, и, пожалуйста, на эти выводы и ориентируйтесь”. У нас буквально сейчас идут очередные тесты: DEPO, Hewlett-Packard и еще ряд других компаний предоставили нам свою технику, мы ее “гоняем” и даем предложения и замечания в наши филиалы, дочерние и зависимые общества. Точно так же мы поступаем и с серверным оборудованием. Очевидно, что проведение подобной технической политики позволяет “Норильскому никелю” более эффективно тратить деньги.
PC Week: Какие задачи в области ИТ наиболее актуальны сегодня для вашей компании?
Г. Б.: Через несколько недель после моего прихода в “Норильский никель” я представил генеральному директору своё видение ситуации и что можно было бы сделать для повышения эффективности использования ИТ. Дело в том, что несколько лет назад компания приступила к реализации проекта по внедрению ПО SAP ERP. Было решено (этим как раз занимался мой предыдущий коллега) начать с локального пилотного проекта на одном из дочерних предприятий, а затем тиражировать его в рамках всей компании. Однако не до конца было понятно, как централизовать данный процесс и осуществлять тиражирование от одной дочерней компании к другой.
Есть нюансы, связанные с адаптацией решений SAP ERP под конкретные бизнес-процессы, и именно они и стали камнем преткновения. Если полностью переработать SAP ERP и автоматизировать имеющиеся процессы, то мы получим систему, которая не принесет никакой пользы. Более того, любая смена версии или какое-либо другое изменение снова потребуют огромных денег для новой адаптации. Поэтому нужно искать некий компромисс и под него изменять бизнес. А это - самая тяжелая вещь, и сегодня мы потихоньку к ней подбираемся. К настоящему времени на двух наших дочерних предприятиях уже завершены начатые ранее пилотные проекты: там работают типовые решения SAP ERP, которыми охвачено порядка 15 тыс. сотрудников. Мы разработали миграционную платформу и в дальнейшем с её помощью сможем внедрить уже работающие блоки SAP ERP в нашу текущую информационную структуру.
Вторая важная задача, стоящая перед нами в рамках внедрения SAP ERP, - это чтобы руководители могли быстро и четко получать сквозную картину до самого низа автоматизации: АСУТП, разного рода конвейерных весов и т. д. Сегодня этого нам как раз очень сильно не хватает. Вернее, мы можем получить такую картину, но с некой задержкой. И чем меньше эта задержка, тем более оперативно мы можем принимать решения наверху исходя из текущей ситуации. Банально, но бывает так, что у кого-то нет нужного подшипника на заводе, а на другом их - целый ящик, но на первом заводе об этом не знают и заказывают его срочную доставку самолетом, и прочие подобные ситуации. Поэтому-то нам и нужна прозрачность на этом уровне. Необходимо, как только у нас появится первый ковш или литр чего-то, чтобы эти данные автоматически попадали в финансовую систему, как это делается в мировой практике.
Без такой автоматизации, если мы продолжим вводить информацию вручную, это будет оставаться источником возникновения ошибок и искажения данных. К сожалению, у нас во многих российских компаниях так и происходит, когда говорят, что формируют отчет в системе SAP, а на самом деле в соседней комнате сидят два человека и корректируют его в соответствии с тем, что нужно получить. Именно потому мы сейчас и решаем задачу, чтобы после внедрения SAP ERP сверху у нас на нижнем уровне была создана автоматизированная информационная почва, обеспечивающая быструю и достоверную стыковку данных.
PC Week: С какими проблемами вам приходится сталкиваться в этой работе?
Г. Б.: Проблемы, безусловно, существуют, и наиболее интересная из них -неоправданные ожидания. Люди очень часто считают, что если где-то поставили компьютер, то, значит, ничего и делать не надо, а всё будет происходить само собой. И им очень трудно понять, для чего было потрачено столько денег, когда всё равно приходится работать.
С другой стороны, существуют технологии, которые дают молниеносный эффект - иногда даже через неделю после внедрения, но для доказательства необходимости их внедрения требуется длительный период согласований и обсуждений, что по большому счёту не свойственно ИТ-специалистам. Традиционно считается, что айтишник - это человек в очках, с заплетенными в косу длинными волосами, постоянно сидящий за компьютером. Обычно он не в состоянии даже просто объяснить очевидные вещи, не говоря уже о том, чтобы убедить заказчика в необходимости тех или иных перемен.
Поэтому перед нами стоит задача перевода на русский язык предлагаемых ИТ-департаментом инициатив. Генеральный директор “Норильского никеля” приветствует, когда люди говорят на ясном языке, чтобы всем было понятно, о чём идет речь. Ну а если что-то непонятно, значит, скорее всего, это и не нужно.
Еще одна проблема, с которой мы сталкиваемся в нашей текущей работе, связана со множеством неурегулированных моментов в российском законодательстве. В нём зафиксировано право собственности на то или иное лицензионное программное обеспечение, но отсутствует правильно описанный механизм, как данное ПО можно отнести на себестоимость продукции. Такая недоработанность не позволяет компании, которая купила дорогой программный продукт и внедрила его, показать, что в результате её активы выросли. К сожалению, все вопросы, связанные с узакониванием интеллектуальной собственности, которая числится на балансе предприятия (как купленной, так и самостоятельно разработанной), сегодня находятся в очень сыром состоянии, что вызывает у нас ряд проблем. Так, в частности, нам каждый раз очень сложно доказать, что деньги - причём немалые, - потраченные на процессы автоматизации, действительно были необходимы. Потому что, например, они позволили ускорить некоторые процессы. Если раньше, скажем, можно было ждать корабль два месяца и никто в этом ничего плохого не видел, то сейчас это становится тормозом в работе. И тут как раз та область, где ИТ позволяют предприятию получить дополнительную прибыль просто за счёт ускорения некоторых бизнес-процессов.
PC Week: Как широко вы пользуетесь услугами аутсорсинга в вашей работе?
Г. Б.: Мы, безусловно, активно привлекаем внешние компании для решения своих задач. Например, есть фирмы, которые занимаются для нас разработкой нормативно-справочной документации или сопровождением нашей ИТ-инфраструктуры. Но, разумеется, все задачи нельзя отдать на аутсорсинг, потому что от этого может пострадать безопасность предприятия. Часть компетенций мы должны оставить у себя, причем наиболее ответственную часть - ту, которая ставит задачи и контролирует качество выполнения работ аутсорсерами.
Кроме того, услуги всех внешних компаний обычно весьма дороги, и ими хорошо пользоваться на этапе внедрения того или иного продукта. Когда же идет его сопровождение, лучше всего по возможности делать это своими силами.
Так, сегодня в связи с реализацией большого проекта по внедрению пакета SAP Business Suite нам дано разрешение на создание собственной серьезной компетенции в данной области. Она будет базироваться на нашем профильном дочернем предприятии НН-ИНФОКОМ (“Норильский никель Инфоком”), которое появилось уже в мою бытность ИТ-директором. Основные направления деятельности этого предприятия связаны с предоставлением услуг в области ИТ и телекоммуникаций, АСУТП, слаботочными системами и метрологией.
Если же говорить об экономической стороне аутсорсинга, то здесь не всё так однозначно. Да, мы снимаем с себя бремя ответственности, и в первую очередь за людей. То есть, если мы просто заказываем некую работу, то уже не беспокоимся о том, что кто-то из исполнителей находится на больничном, кому-то надо в отпуск и так далее, - человека нам поменяют. Внешний сотрудник пришел, решил свою задачу и ушел, а иногда всё это происходит еще и дистанционно.
Здесь важно отметить, что такой внешний сотрудник обходится нам дешевле, поскольку он трудится более эффективно, особенно если компания профильная и он занимается только одной этой задачей. Более того, являясь работником внешней компании, он обслуживает не только нас, но еще и других клиентов. Для сравнения: свой сотрудник стоит для предприятия очень много денег, поскольку его надо обучить, отправить в отпуск, накормить, оплатить больничный, подготовить рабочее место и прочее, что с этим связано.
Однако с точки зрения бюджетирования ситуация получается обратная. Дело в том, что если при составлении ИТ-бюджета закладывать деньги на своих сотрудников, то зарплатная часть этих денег учитывается по другим статьям. И в результате выполнение одного и того же объема работ своими силами обходится дешевле, чем внешние услуги, которые однозначно стоят больше.
PC Week: Насколько эффективно, с вашей точки зрения, общение с коллегами из ИТ-сообщества? Нужен ли вам чужой опыт для решения своих задач?
Г. Б.: Да, такое общение необходимо, и в первую очередь для обмена негативным опытом. Негативный опыт - это очень ценная информация, позволяющая не делать ошибок, с которыми столкнулись коллеги. Однако её никогда не почерпнешь из выступлений на публичных мероприятиях и прессы. Её можно получить только при личном общении в неформальной обстановке.
Вместе с тем разного рода формальные объединения ИТ-специалистов могут способствовать формированию у нас в стране цивилизованного ИТ-рынка, выдвигать требования к производителям ПО. Возьмем, к примеру, Ассоциацию пользователей SAP. Её немецкоязычный блок, куда входят представители Германии, Австрии и Швейцарии, ведет очень активную работу, диктуя некоторые условия для компании SAP - и стоимостные, и направления развития софта.
Летом прошлого года в России начала свою деятельность Национальная ассоциация организаций - пользователей ПО SAP (АСП САП). Я считаю, что она может принести практическую пользу для нашей компании. Так, мы можем оптимизировать приобретение лицензий или же сэкономить на применении софта, предназначенного для другого заказчика, а не вновь заказывать его разработку. Здесь я вижу реальный экономический эффект, а также возможность непосредственного и плодотворного контакта не только с другими пользователями продуктов SAP, но и с самим производителем.
PC Week: Спасибо за беседу.
Останкинский суд Москвы 28 октября приступил к рассмотрению уголовного дела отстраненного от должности главы департамента аудита государственных контрактов Минобороны Дмитрия Недобора, обвиняемого в попытке получить взятку в размере 48 млн рублей. Вместе с ним на скамье подсудимых коммерсант Геннадий Бауман и бывший сотрудник полиции Юрий Давыдов. Подсудимые не признали вину. По требованию адвокатов прессу удалили из зала на время допроса фигурантов, сообщает Business FM . Новое слушание состоится 2 ноября.
По версии следствия, в 2015 году Научно-исследовательский институт систем связи и управления (НИИССУ) собирался получить госзаказ на производство и поставку комплекса мобильно-стационарной системы управления сил специальных операций ВДВ. Стоимость предстоящих по госконтракту работ институт оценил в 6,2 млрд рублей. Однако, как утверждает следствие, Дмитрий Недобор предложил снизить цену на 21%, до 4,9 млрд рублей. Разработчики сочли это неприемлемым, заявив, что это ниже себестоимости работ, отмечает Business FM.
Как утверждал обратившийся в правоохранительные органы с заявлением о возбуждении дела начальник планово-экономического отдела НИИССУ Роман Пахаренко, в ходе переговоров руководству института сказали, что контракт может быть заключен на более выгодных для него условиях, а его сумма может составить 5,3 млрд рублей, если заплатить, кому нужно.
По версии обвинения, взятку в 48 млн рублей разработчики должны были перечислить в "Национальный корпоративный банк" по договору на поставку комплектующих (в документах была указана цифра в 2 млн рублей). Они написали заявление в полицию. После задержания Недобора осенью 2015 года, департамент аудита госконтрактов Минобороны утвердил стоимость контракта с НИИССУ в размере 5 млрд 680 млн рублей, отмечает Business FM.
Дмитрию Недобору вменили покушение на получение взятки (статья 30, часть 6 статьи 290 УК РФ). Бауману и Давыдову - посредничество в покушении на дачу взятки организованной группой (часть 3 статьи 30, часть 4 статьи 291 УК РФ).
Все подсудимые не признали вину. Их адвокаты заявили, что доказательств вины нет, а обвинение не конкретизировано.
Дмитрий Недобор заявил, что даст показания только на стадии исследования доказательств, Геннадий Бауман - после исследования материалов и допроса свидетелей. Юрий Давыдов был готов выступить.
Однако адвокаты потребовали удалить прессу из зала, сославшись на то, что в ходе процесса будут обсуждаться "аспекты личной жизни подсудимых". Прокурор оставил данный вопрос на усмотрение суда. В итоге судья Татьяна Шалашова удалила репортеров из зала на время допроса подсудимого Давыдова, сообщает Business FM. Свидетелей допросят 2 и 15 ноября.
Под данным "Коммерсанта" , Недобор возглавил департамент в январе 2015 года. Он учился в академии ФСБ, затем служил в органах госбезопасности. Некоторое время работал в Министерстве культуры, а в мае 2004 года он ушел на должность заместителя директора департамента бюджетной политики в сфере государственной военной и правоохранительной службы и государственного оборонного заказа Минфина, где и работал до перехода в Минобороны. Недобор обладает медалью ордена "За заслуги перед Отечеством" II степени, а также ведомственными наградами ФСБ, ФСО, ФСИН, СВР, МЧС, ФМС и ФТС.
Все эти заслуги защита обвиняемого представляла в качестве аргументов суду: "Всю сознательную жизнь Дмитрий Недобор посвятил службе родине и достиг высокого должностного положения", а у следствия отсутствуют доказательства его вины. В связи с тем, что у мужчины на руках малолетняя дочь и отец-инвалид, защитники просили отпустить главу департамента Минобороны под залог или поместить под домашний арест. Суд, впрочем, посчитал, что Недобор может скрыться от правосудия или помешать расследованию, а потому оставил его в СИЗО.
Это уже не первый скандал, который возникает в российском Министерстве обороны. Так, в 2012 году было возбуждено уголовное дело вокруг деятельности "Оборонсервиса". Ключевой фигуранткой расследования являлась экс-чиновница Минобороны Евгения Васильева. Ее приговорили к пяти годам колонии, однако в августе суд освободил Васильеву условно-досрочно. После раскрытия масштабной схемы хищений государственной собственности в ведомстве свой пост был вынужден покинуть министр обороны Анатолий Сердюков . И хотя Сердюкову было предъявлено обвинение в халатности, до реального наказания дело так и не дошло, а в 2014 году расследование в отношении него закрыли.
Бизнесмен-взяткодатель остался под домашним арестом, получателя денег из Минобороны отправили в СИЗО.
Как стало известно “Ъ”, за получение взятки сотрудниками ФСБ и Следственного комитета России (СКР) был задержан, а затем и арестован высокопоставленный сотрудник департамента аудита государственных контрактов Минобороны Юрий Ефимов. Незаконное вознаграждение за согласование цен контракта на создание системы контроля за обеспечением химической и биологической безопасности господин Ефимов получил от бизнесмена, который сам находится под следствием. Для этого обвиняемого в мошенничестве отпустили из-под ареста в Санкт-Петербурге в Москву. Защита аудитора называет спецоперацию хорошо спланированной провокацией.
Выйти на начальника 2-го отдела департамента аудита государственных контрактов Минобороны РФ полковника в отставке Юрия Ефимова сотрудникам ФСБ помогло расследование в Санкт-Петербурге. За мошенничество в особо крупном размере (ч. 4 ст. 159 УК) еще в апреле этого года решением Октябрьского райсуда под домашний арест был определен гендиректор и совладелец ООО «НПП "Адвент"» Николай Спасский.
НПП является системным интегратором, который занимается разработкой специализированной электроники, конструкций и программного обеспечения. Компания предоставляет услуги по проектированию, продаже и установке систем контроля и управления доступом, систем видеонаблюдения, пожароохранных систем, интеграции новых компонентов в системы безопасности, а также специализируется на создании и расширении локальных вычислительных сетей. Среди заказчиков и партнеров компании на ее сайте указаны Минобороны, МЧС, Ижорские заводы, ООО «ЛУКОЙЛ-Информ» («дочка» ПАО ЛУКОЙЛ, которая отвечает за информационно-технологическое обеспечение деятельности компании), генеральное консульство КНР и целый ряд вузов. Согласно данным базы «СПАРК-Интерфакс», выручка НПП «Адвент» за 2016 год составила 586,8 млн руб., чистая прибыль — 20,6 млн руб.
В конце мая горсуд Санкт-Петербурга отклонил жалобу Николая Спасского на домашний арест, а 1 июня избранная ему мера пресечения была продлена еще на два месяца. Эти обстоятельства не помешали бизнесмену заключить с прокуратурой досудебное соглашение о сотрудничестве и даже принять участие в оперативном эксперименте, который был проведен в Москве.
В рамках сделки Николай Спасский дал показания о том, что в 2018 году его предприятие должно было заключить с Минобороны госконтракт на поставку систем контроля за обеспечением химической и биологической безопасности. При этом, заявил подследственный, за согласование стоимости контракта аудиторы потребовали у него откат в размере 2 млн руб.
6 июня, как следует из материалов уголовного дела, бизнесмен Спасский по телефону договорился о встрече с Юрием Ефимовым в одном из ресторанов, расположенных на Комсомольском проспекте, после чего в сопровождении оперативников отправился в столицу. В ресторане после недолгого общения он достал пакет с деньгами и положил его на столик, а уже через несколько секунд рядом появились оперативники ФСБ, которые сообщили аудитору, что тот задержан по подозрению в получении взятки. В тот же день 517-й военный следственный отдел СКР возбудил в отношении Юрия Ефимова уголовное дело по ч. 6 ст. 290 УК РФ (получение должностным лицом взятки в особо крупном размере). От дачи показаний задержанный Ефимов во время допроса отказался, сославшись на ст. 51 Конституции РФ. Басманный райсуд 8 июня арестовал его на два месяца. «Мы еще окончательно не определились с нашей позицией по делу»,— пояснил “Ъ” адвокат Сергей Черняков, отметив, что происшедшее похоже на спланированную провокацию, когда фигурант одного уголовного дела пытается избежать ответственности за счет другого человека. Вчера защита чиновника обжаловала его арест. В деле пока один эпизод, но господина Ефимова уже проверяют на причастность к другим преступлениям, в том числе в составе организованной группы.
Юрию Ефимову 50 лет. Он окончил Ярославское высшее военное финансовое училище, затем служил военным финансистом на Дальнем Востоке. В 2003-2008 годах работал в финансовой инспекции Минобороны, затем до 2011 года служил в главном управлении глубоководных исследований военного ведомства, откуда перевелся в департамент аудита госконтрактов. Является заслуженным экономистом Российской Федерации, за участие в боевых действиях в Чечне награжден орденом Мужества, а за службу — орденом «За военные заслуги».
Следует отметить, что бывший директор департамента аудита госконтрактов Минобороны Дмитрий Недобор сейчас отбывает десятилетний срок по приговору Останкинского райсуда Москвы. Следствие и суд установили, что с сентября по октябрь 2015 года господин Недобор через посредников Геннадия Баумана и Юрия Давыдова вымогал 48 млн руб. у руководства АО «Научно-исследовательский институт систем связи и управления». За эти деньги он обещал согласовать цену контракта между АО и Минобороны на производство и поставку технических средств комплекса мобильно-стационарной системы управления сил специальных операций ВДВ «Андромеда-Д» в размере 6,2 млрд руб. В рамках оперативного эксперимента сумма взятки под контролем чекистов была переведена на счет компании, указанной подельниками чиновника Минобороны. По приговору райсуда, который затем утвердил Мосгорсуд, участники коррупционной схемы не только проведут длительное время в колониях строгого режима, но и выплатят государству по 95 млн руб.
