Гениальный, эпатажный, извращенный… Как только не называют Романа Виктюка! С не меньшим надрывом в противовес вопят другие, причисляя скандального режиссера чуть ли не к сексуальным маньякам.
Видимо, раздражаясь, прежде всего, оттого, что Роман Виктюк каждый свой спектакль пропитывает активной эротикой, да и в жизни порой ведет себя провокационно.
Роман Григорьевич, цитирую одного известного актера, в недавнем прошлом работавшего у вас: «Виктюк – режиссер от Бога, но прижимистый в плане гонорара. Поэтому и ушел от него». Что ж вы так актеров обижаете?
Ну, что вы, милочка! Я плачу своим детям ровно столько, сколько они стоят. Другое дело, если кто-то из них вдруг начинает чувствовать себя пупом земли, единственным на сцене, незаменимым. С такими - я расстаюсь.
Расстаетесь без сожаления?
Когда как. Бывает, приходят ко мне многие актеры, сами приходят, молодые и уже известные, просятся: «Хотим играть только у вас!» А почему просятся, и те и другие? Знают, что Виктюк стопроцентно сделает имя молодым, раскроет в них, то, что спрятано. И со «старых клюшек» сметет пыль, «вдует» молодость по полной программе.
Но вот кто из них хочет раствориться во мне, стать моим ребенком, сразу не определишь. Они как бабочки слетаются на свет. Одни из них, мудреные и лукавые, прилетают просто погреться. Согрелись и обратно в форточку. Вот, например, Сережа Виноградов прилетел, крылышками помахал, взял, что надо, и улетел.
А вот Дима Бозин остался. Когда я приглашал его в свой театр, коротко сказал: «Приходи завтра в 11 утра». И он не стал спрашивать: это одноразовое предложение, будет главная роль или эпизод, сколько дадите? Он просто пришел, и остался жить в моем доме. Он – смелый. А я люблю смелых актеров.
Вы не ревнуете его, да и других своих любимчиков к ТВ? Многие из них активно снимаются в сериалах?
Любящий родитель всегда ревнует своих детей. Но что делать, надо давать свободу, иначе дети возненавидят своего родителя. Конечно, каждый имеет право на выбор. Главное – не ошибиться, не разменяться.
Иначе быстро исчезнет то, что было Богом даровано. Вон Безруков за шесть дней снялся в роли Иешуа! Как можно? Это ведь не «Бригада»! Деньги имеют свойство исчезать, а вот плевки в вечность остаются.
Но, по мнению многих, плевки в вечность как раз вы-то постоянно и совершаете?
Я? Бог с вами! Только я-то на зависть всем и разгадываю тайное в искусстве. Я не виноват... Мне это дано свыше. Со своим театром я объехал тридцать восемь стран мира. В Америке вышел фотоальбом «50 людей мира, которые повлияли на вторую половину ХХ столетия». На одной из страниц есть и моя прекрасная фотография.
В Риме у меня каждый год проходит театральный семинар. Если бы я был так плох, то этого не происходило бы. В Америке сотрудники российского посольства мне как-то рассказывали: «Недавно у нас был Владимир Жириновский, и мы предложили ему культурную программу».
Он спросил: «А такие спектакли, как у Виктюка будут?». – «Нет» - ответили мы. – «Тогда театр вычеркивайте!». И в театры он не ходил. Я скромный человек, но вы же сами все видите. Что за плевки в вечность?
Например, расклеенные по всей Москве афиши с обнаженным Дмитрием Бозиным, заслоняющим причинное место веером. Или ваши спектакли, наполненные откровенными эротическими сценами. Неужели вы не знаете, как раздражаете этим многих?
Могу себе представить! Читаю разгромные статьи в прессе, смеюсь и ужасаюсь. Когда же все это закончится? Когда же в чистую сотрется поколение моралистов? Не надо пытаться втиснуть меня в убогие рамки. Там где проблемы с душой, проблемы и с телом. В них столько отрицательной энергии!
Они сами не понимают, что она бродит внутри них и медленно пожирает. Для них секс - это то, что смердит. У них это действительно смердит! И их поцелуи, и их гениталии… Сексуальный восторг им неведом, и все, на что они способны, - в темноте, чтобы никто их не видел, потихоньку что-то у кого-то пощекотать. Вот и весь секс!
Они никогда не умели заниматься им. Не хотели и не могли! И я всегда кричу, что самый большой грех на земле - не испытать любви и сексуального полета! А для них это оскорбительно и невозможно ни при каких обстоятельствах.
Но почему именно эротика один из стержней ваших спектаклей?
А потому что только в сексе человек проявляется естественно. В жизни люди настолько закрыты! Причина тому и злость, и
Ненависть – это норма нашего существования. Невозможно пробиться от одного человека к другому. И сокращение этого расстояния зависит от длины пениса. Ну, не морщьтесь, душечка, это не я сказал, а де Сад.
И если задуматься, в этом нет ничего плохого. Насытиться телом, открыть через него человека, проще. И ничего страшного в том, что дистанция между двумя душами - половой орган. Мужской.
Любовь – вот основная заповедь природы человека. Другого ничего нет. Все остальное надумано государством, партиями, властями. Это все мусор, суета.
Я первый приоткрыли ту завесу, которая годами прикрывала подлинность человеческой природы. Я вынес на театральную сцену любовь, ревность, томление, ожидание, подозрение. Я красиво обнажил не только душу, но и тело. И сделал это так, что одно без другого существовать не может.
Актеров на репетициях приходится долго «разогревать», или они уже изначально, без стеснения, готовы к любым вашим смелым решениям?
Конечно, далеко не все сразу проникаются моей мыслью. Многие стесняются. Но вот один стесняться перестал, другой, третий... Они поняли, что обманывают себя.
Я помню, как однажды мы репетировали сцену любовного страдания с одной актрисой. Она никак не могла выдавить из себя ничего человеческого, тогда я разорвал блузку на ее груди...
И когда показалась обнаженная грудь, она действительно почувствовала то, что долго не могла почувствовать, будучи застегнутой на все пуговицы. Сыграла она после моего физического вмешательства просто блестяще!
А вы сами-то когда-нибудь любили?
Конечно, сотни раз! Ну, а как можно без этого, скажите?
Я имею в виду по-серьезному, со штампом в паспорте?
Был такой грех. Один раз. Этого хватило, чтобы постичь всю эту премудрость. И сколько бы ни говорили великие о том, что одиночество – это не только удел, а единственно возможное существование творца, в это никто не верит.
А почему вы назвали брак грехом?
А потому что он убивает семью! Только вдумайся в это слово – брак. Институт семьи и брака придумало государство, чтобы контролировать людей. И человек даже не замечает, что он находится в клетке.
И сколько лет вы провели в этой клетке?
Недолго, иначе бы задохнулся.
А кем была ваша законная жена? Актрисой вашей труппы?
Боже упаси! Она работала на «Мосфильме», и никакого отношения к актерской среде и моей труппе не имела. И чтобы вы знали, я никогда со своими актрисами не вступаю ни в какие половые связи! Это мои дети. А значит, завязать роман с ними, это совершить инцест.
Неужели? А поговаривают, мол, чтобы пробиться к Виктюку, надо с ним переспать?
Лапуля моя, какой ужас вы мне сейчас рассказываете! Гениальное возникает только тогда, когда есть дистанция тайны. Если режиссер пользует актера как товар - он убивает этим артиста, употребив его и творчески, и физически.
Как презерватив, который уже использован и больше не нужен. Нельзя в творчестве переходить телесный Рубикон, иначе на этом искусство и закончится. Любое взаимопроникновение должно быть только на духовном уровне.
А как же служебные романы?
Они были и остаются. Если человек уходит из твоего творческого поля, пожалуйста - заводи любые романы! Они просто необходимы творческому человеку. Любое сердечное потрясение, особенно любовь - это холодный душ, который взбадривает душу.
А еще поговаривают, что половина вашей мужской части труппы – с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Как вы к этому относитесь?
Никогда не задумывался. Об этом должны лучше знать те, кто об этом поговаривает. У многих моих актеров семьи. А остальные… Да, если бы они и были такими, что в этом зазорного? Есть гомосексуалисты, есть бисексуалы, места в этом мире хватает всем. Вот чего не хватает, так это любви. Катастрофически!
Да, я первым начал кричать о том, что человек - структура бисексуальная, имеющая мужское и женское начало в равной степени. Артистов категорически неправильно воспитывали в советском театральном заведении, где из них делали только женщин или только мужчин. У актера изначально должно быть бисексуальное воображение.
Извините, а вы религиозный человек?
Да, глубоко. И ненавижу подделок в этом вопросе. Когда приезжают, показательно со свечками стоят. Надо не со свечками стоять, надо жить в любви.
А почему вы перед некоторыми своими спектаклями святите помещение?
Только, если спектакль проходит на Таганке. Я не люблю там играть! Энергия зла в этом театре так сильна, потому что там повисла атмосфера вражды, которая была между Любимовым и Эфросом. Эту негативную энергетику я ощущаю до сих пор. Она не может уйти. И не уходит.
Как же такой глубоко верующий человек, как вы, может жутко оскорблять своих подчиненных? Многие слышали, как вы круто с ними обходитесь во время репетиций.
Никогда в жизни! Мои дети меня очень любят.
Но, бывает, вы такие слова говорите, что и вслух-то произносить не хочется!
Но это же все от любви. Любое, даже самое некрасивое слово, сказанное в любви, приобретает совершенно другой окрас, энергетику. Я люблю эти смачные слова, потому что считаю их магическими, колдовскими. Лучше их просто нет.
У каждого есть свой язык, на котором легче общаться, целые фразы может заменить какой-то звук или намек. Репетиция - это как семейный ужин со свечами на теплой уютной кухне, где звучат выражения, понятные только родным.
Такое впечатление, что везде и во всем вы ощущаете себя абсолютно свободным человеком?
Стопроцентно! В любом плане: в творческом, материальном, сексуальном… Абсолютно свободен! Главное, чтобы ангел-хранитель, который со мной с детства, никогда меня не покидал.
Эпатажный театральный режиссер, которому сегодня - 75, рассказал, как на банкете будет мешать горилку с виски, как поставил "Служанок" в тюрьме, а Тимошенко хочет подарить ее портрет, - в интервью Сегодня .
- Роман Григорьевич, сегодня вам - 75. Как праздновать будете?
Готовлю себе подарок уже пару месяцев - это мой новый спектакль «Коварство и любовь» по Шиллеру - о бедной девушке Луизе и ее возлюбленном Фердинанде (эту же пьесу он ставил еще в 1969-м в Калининградском ТЮЗе. – Авт.). После премьеры планируется банкет в ресторане в Москве, но кто там будет, не знаю. Жду всех, кто меня любит.
- Бокал в свою честь поднимете?
И не один! Я вообще поклонник виски и «горілки з перцем».
- Перед цифрой «75» трепещете?
Режиссеру всегда должно быть 19, потому что он всегда начинает. И если у него есть опыт и знания, то он безумно много теряет. Потому что в нем пропадает детское восприятие жизни, и в расчет входит сознание. А должно быть все первородно! Вот вы были пионеркой или комсомолкой?
- Нет.
А если бы были, то знали бы. Собирались, например, на стадионе пионеры. Физрук командовал: «На старт, внимание, марш!» И если ты бежишь и думаешь - зачем тебе это, какая у тебя скорость, и какая будет отметка, - никогда не придешь к настоящему финишу. А тому, кто об этом не думает, никакая преграда не страшна - само небо его переносит над пропастью, и человек добегает.
Виктюку - 18. Один из первых выходов на сцену
- Жизненные итоги какие-то будете подводить?
Какие итоги? Если мне всегда 19. У меня все как в первый раз. Мы же не живем в советское время, когда нужно подводить пятилетки. Хотя и в то время у меня были успехи. Но никакого «итого», как в бухгалтерии, я подводить не буду - все ведь еще только впереди!
- Некоторые критики и актеры называют вас жестким…
Это их личное дело. Жестким я могу быть лишь с людьми, которые невнимательны, забывчивы или увлекаются на стороне другими делами. А сейчас соблазнов много. Доллар - фантом, который притягивает, портит и убивает. Как и кино, сериалы, телевидение, корпоративы убивают сегодня талант. Это очевидно!
Кстати, один актер из вашей труппы, Дмитрий Малашенко, и у вас в театре играет, и в телешоу «Большая разница». Как вам это?
И пусть. Пародировать у него получается все хуже. Да, действительно, ему удалось хорошо поймать внешнее сходство с Андреем Малаховым, Анастасией Волочковой, но на этом он и остановился.
- А как относитесь к пародиям на себя?
А я их не смотрю. Анекдоты слышал, но не вспомню. Очень люблю эпиграммы Вали Гафта, вот жду, он пообещал к юбилею что-то интересное сочинить. Кстати, в ноябре я начинаю снимать о нем документальный фильм.
Ваше имя у большинства людей ассоциируется с прилагательными «эпатажный», «скандальный». Как думаете - почему?
Это по недомыслию людей. Очень просто и легко придумать что-то, если нельзя расшифровать. Если есть тайна, если есть свет в человеке, который другие люди не могут ухватить, вот тогда и придумывается всякая глупость. Я поставил больше двухсот спектаклей, и поверьте, если бы они все были эпатажными, их бы никто никогда не увидел. У меня есть постановки, которые шли и идут по 25-27 лет.
«Служанки». Спектакль идет с аншлагами уже 30 лет
- Но в одном из ваших самых известных спектаклей «Служанки» главные роли исполняют мужчины…
Там все так, как хотел Жан Жене (автор пьесы. - Авт.). Если бы критики прочитали книгу Сартра «Святой Жене», они бы меня поняли! Кстати, как-то на симпозиуме, посвященном памяти писателя, один из его друзей подошел ко мне с вопросом: «Вы что, читали дневники Жене?» (настолько постановка была схожа с позицией самого писателя. - Авт.) А как я мог их прочитать, если даже французского не знаю, и в России их не печатали. Единственное, чего не знал, так это что Жене хотел, чтобы «Служанок» играли в тюрьме. Но мы сыграли пьесу в самой великой тюрьме мира - в России, так даже Ленин ее называл.
- Хорошо, а кто тогда Виктюк?
Ребенок. Взрослый ребенок. Но, увы, сейчас наступает время, когда детство не востребовано. И все великие дети, такие как Ульянов, Ефремов, Лавров, уходят один за другим. На детство сейчас дефицит, а без него нет любви и добра. И этим людям нечем было жить, и они от этого так страдали. Я с ними работал, и это знал.
- Вы известный модник, любитель ярких пиджаков. Откуда эта страсть?
Я же из Советского Союза, времен серых костюмов. Когда мы впервые поехали с Люсей Гурченко в Италию, на нас были надеты китайские джинсовые одежки. И когда я встретился с великим модельером Карлом Лагерфельдом, то чуть с ума не сошел. В то советское время мы не могли предположить, что будем одеты в какие-то бренды. И сейчас, когда я могу себе это позволить, я счастлив. Кстати, всю одежду я покупаю за границей, в России такого еще нет.
- Когда идет ваша постановка, где вы находитесь?
За кулисами, с актерами.
- Чтобы подсказывать?
Я что, больной? Как можно подсказывать ноты, музыку, партитуру чувств? Я просто стою тихо и за всем наблюдаю.
Режиссер говорит, что в душе еще ребенок
- Как часто бываете в родном Львове?
Как только выдается свободная минута, сразу еду туда. Именно в этом городе мне гадалка в 14 лет сказала, что я буду дирижером. Она тогда не знала, что дирижер и режиссер имеют так много общего. Я же был без слуха, и никогда не учился чему-либо, связанному с музыкой.
- А за столько лет проживания в Москве кем себя считаете?
Я живу в Москве с 15 лет, но все свои регалии всегда начинаю с «народного артиста Украины». Потом идет «народный артист России» и так далее.
- Слышала, вы живете в квартире сына Сталина, это правда?
Да, раньше я себя называл бандеровцем, живущим в квартире вождя. Но уже даже такое произносить нельзя, ведь у него звание Героя забрали. Значит, теперь я просто львовянин. Да, действительно, в моей квартире жил весь генералитет Советского Союза.
- Вы знали это, когда покупали квартиру?
Вы что, тронулись? За какие это деньги я мог себе позволить ее купить? Даже мысли такой не было. Квартиру я получил благодаря Михаилу Ульянову, который пошел к Лужкову просить выделить для меня место в этом доме. Лужков встретил его в штыки, мол, никому эту квартиру не отдам. Но, услышав фамилию «Виктюк», без паузы сказал: «Ему - да!»
- Какие у вас сейчас отношения с властью?
Меня всю жизнь Бог берег от политики. Я никогда не был в партии, в комсомоле. Всегда шел по обочине, но это не мешало мне ставить спектакли в главных театрах страны. Может, это и было мое предназначение: что я - бандеровец, который поселился в квартире главного бандита, и ни разу не поставил спектакль, обслуживающий систему. Даже во МХАТЕ к 50-летию СССР я поставил «Украденное счастье» по Франко. Немногие могли себе это позволить!
- А как относитесь к нынешней политической ситуации в Украине?
О какой именно ситуации вы хотите меня спросить?
- О деле Юлии Тимошенко, например.
Понял. Во-первых, я знаю ее лично. Во-вторых, у меня есть ее живописный портрет, который по моей просьбе написал один художник. И я жду момента, чтобы подарить его ей. А вот с верхушками правящей партии не общался и предложений от них не получал.
Почти ничего не известно о вашей семье, разве что во Львове у вас якобы живут жена и дочь… Кто они, чем занимаются?
Их нельзя трогать. Вы поймите, злая и агрессивная энергия чужих всегда снимает покровы света с близких людей, а я этого не хочу делать. Мы действительно живем не вместе, но на юбилей они ко мне приедут.
- А сколько у вас внуков?
- Кто ваш лучший друг на данный момент?
Все мои лучшие друзья ждут меня уже в другом измерении.
- А с кем из украинских актеров общаетесь?
С Богданом Ступкой, с Адочкой на днях виделся (Ада Роговцева. - Авт.). С Богданом я вообще из одного города. Помню, я уже был первым человеком во Львове, а Ступка в это время еще в школе учился. И в одном из спектаклей, где я играл главную роль, Богдан играл задние ноги кобылы. И когда я спустя много лет напомнил об этом факте Ступке, он сказал: «Ты специально дождался момента, когда я стану министром, чтобы об этом все узнали?!»
О СВОЕЙ ОРИЕНТАЦИИ
Слухи о нетрадиционной ориентации Виктюка гуляют последние 10 лет, как и то, что к нему в труппу попадают лишь «избранные мальчики». Сам режиссер не раз заявлял, что «в творческой единице обязательно есть женское и мужское начало». А нам он так сказал: «Боже мой, как глупы те, кто считает меня «того». Я всю жизнь пою Гимн Женщине - какая нетрадиционная ориентация?! Я работал с лучшими актрисами второй половины ХХ века, как можно с ними не дружить и не любить их? Это и Алиса Фрейндлих, и Таня Доронина, и Елена Образцова, и Наташа Макарова, и Рита Терехова». А вот главной женщиной в его жизни Виктюк назвал маму (умерла в 1992-м).
Театр Виктюка находится в «Доме света», созданном сто лет назад архитектором Мельниковым для рабочих-большевиков. Это, пожалуй, самый известный в Москве памятник советского авангарда. Здание ремонтировалось (с перерывами и пробуксовками) 20 лет. И только два года назад труппа обрела новую сцену, а худрук - новый кабинет.
Заходим. Посредине - тренажер-велосипед и большой офисный стол, за которым Роман Григорьевич распекает сотрудников. Они молчат, ждут, когда Виктюк их отпустит, так что наш приход их, кажется, радует. Мы садимся и тоже ждем - Виктюк всегда слушает трансляцию со сцены и начнет интервью не раньше, чем начнется спектакль. Это сакральное время в его театре - начало спектакля и его конец, когда Роман Григорьевич, непременно в каком-нибудь сногсшибательном дизайнерском пиджаке, выйдет вместе с артистами на финальные поклоны.
- Роман Григорьевич, тренажер ваш?
Мой! Каждый день педали кручу. Сколько хватает терпения. Может, полчаса или больше. Но у меня и так бодрость есть, и без этого велосипеда. Если бы ее не было, что бы я тут делал? Вы же видели, работа тут кипит. Так, ну а вы что, большое интервью от меня ждете? Я как, Ленин, да? Всегда живой?
Абсолютно такой же, как были «до революции», когда этого шикарного кабинета и в помине не было, а я пришла к вам на интервью и сидели мы с вами буквально в подвале среди ремонта и развалин.
Ну, вспомнила. А тут-то уже все сделано по моим пожеланиям. Все в точности, как я хотел. И книжные полки, и стол, и даже этот трехцветный паркет, и балкон - здесь же ничего этого не было. У нас тут теперь вообще красота, начиная со сцены, разумеется. Вы даже не представляете себе, чего мне все это стоило. Начать хоть с того, что тут были забиты кирпичами все окна. Но это же уникальный «Дом света», его категорически нельзя было ослеплять. 20 лет я тут бушевал, чтобы все исправить. Процесс двинулся, когда в мэрию уже пришел Собянин. Я к нему приехал, поговорили, и он сказал: да, да, всё сделаем. Мэр говорит мне, что я оттуда. (Роман Григорьевич указывает пальцем вверх.) Что я нездешний. И что смотрел такой фильм про меня («Нездешний Виктюк». - Ред.). Я за всем сам следил: сколько куда денег идет. На это много здоровья потрачено, конечно, потому и тренажер тут у меня стоит. Но обмануть меня не удалось.
- А что, были попытки?
Ну а как ты думаешь? Ну они же все советские люди, правда? Зачем риторические вопросы задавать. Ты даже себе не представляешь, что тут было. Были и те, кто хотел, чтобы здание досталось им. На меня нападали, пытались убить. Какой-то бандюга караулил меня возле моей квартиры средь бела дня. Я приоткрыл дверь, он стоял за ней, и его удар был нацелен так, что должен был мне мозги вышибить. И - это был полдень - в эту секунду сверкнуло солнце, и его рука дрогнула и смазала мимо. Мне потом сказали, что убийце помешала энергия, которая исходила от меня.
- Его поймали?
Нет. Ой, какая ты наивная, не знаешь, где ты живешь?
- Вот у вас и хочется спросить, на каком свете мы все живем, а то я уже теряюсь.
Так я тоже теряюсь. Только знаю, что мне нужно держать на высоте вот этот театр и сцену.
Безумные девочки
- Роман Григорьевич, сколько лет вашей традиции каждое лето устраивать театральный марафон спектаклей?
Боюсь, что лет 20 уже. Но в этом году в это время был мировой футбол. А это подвох непреодолимый, потому что это был пожар удовольствия. Вся страна была в ажиотаже. Перебить это невозможно, но все равно наш театр с первого же дня марафона переполнен, и я улыбаюсь. Тем более что мы играем спектакли по 20 и по 30 лет. И это не только легендарные наши «Служанки». Ездим с ними по всему миру - и везде переаншлаги. Это что-то. Ты же знаешь, наши спектакли не теряют своей силы. Когда Татьяна Васильевна Доронина играет 30 года в моем спектакле «Старая актриса на роль жены Достоевского», и каждый раз играет как премьеру - это такое поколение, школа, качество, которое мало где сохранилось. Или Ира Мирошниченко играла целых 27 лет в «Татуированной розе» по Уильямсу. Или любимая моя Маргарита Терехова 20 с чем-то лет в «Царской охоте». Играли девочки как безумные и не хотели это бросать. Так что это бацилла такая.
- Бацилла по имени Виктюк?
Да, - хохочет Роман Григорьевич, - теперь я уже спокойно говорю: да. Я бацилла. Не смертоносная, а животворящая. Мы объездили столько стран, и везде есть наши очаги, виктюковские. Клянусь. Знаешь, хочешь верь, хочешь нет, но у меня внутри есть запас от той планетарной энергии, которая оттуда, свыше, из космоса, она движет вообще всем, всё ей подчинено, и она суть творческое начало. Высчитано - и это правда, - что в 1913 году Земля попадала в поле этой энергии - это была творческая подпитка всего и вся на планете. И вот тогда в России был тот культурный взрыв, когда были обэриуты, Серебряный век, Ахматова... И все закончилось с их уходом. Сейчас у нас период, когда творческое начало на нулевой отметке. Слушай, я не шучу. И сейчас счастье наше в том, что ошметки той энергии, они еще в каких-то индивидуальностях живут вспышками озарения. Хочешь посмотреть, как это бывает? Приходи на «Нездешний сад» про Рудольфа Нуреева. Мы каждый раз его играем как премьеру, клянусь.
- Спасибо, я обожаю этот ваш спектакль. Вы же были знакомы с Нуреевым?
Да. Энергия «Нездешнего сада» родилась, когда я с ним встречался. Я ставил «Учителя танцев» для него с Наташей Макаровой - мы договорились, что он будет играть Учителя. Но Рудольф был уже болен. Он с лондонской труппой молодых ребят поставил тогда «Шинель» и играл это в Италии. И я туда приехал, на этот спектакль. Он был уже не в форме, и это было очевидно. И зал возмущенно кричал: «Это не Нуреев, это не Нуреев, нас тут обманывают! Это не он, верните деньги!» Невозможно представить всю его горечь. Когда я пришел за кулисы после окончания, там был пустой коридор. Обычно это толпа, ор, возгласы «гениально!» А тут никого! Я постучал, он без паузы сказал: «Входи». Он знал, что это я. И уходя, я ему сказал: «Обязательно - даю тебе слово! - я поставлю о тебе спектакль». Обычно, когда ему обещали вот такое, он в силу своей энергетической язвительности говорил: «О, да-да-да, ха-ха-ха!» А тут он на меня так посмотрел, с такой надеждой! И всё. В десятую годовщину его смерти мы в Театре Моссовета сыграли премьеру. Прием был такой, что, когда зал затих, я сказал: поверьте, он здесь, с нами, он благодарит. И это правда.
Нездешние
- А вы смотрели балет «Нуреев», поставленный Серебренниковым в Большом театре?
Да. Это никакого отношения не имеет к Нурееву, он был совсем не таким, и вообще, танцевать Нуреева нельзя. Его можно только играть и попытаться передать его гениальность. А эта тема о человеке, который занимался только собственным благополучием и его квартиры были набиты антиквариатом? Набиты - это да, но нет. Потому что это было только лишь реализацией мечты его нищего детства. Он среди всего этого был ребенок, который тешится роскошью, как игрушками. Для него это не было богатствами в миллионы долларов, это неправда, и я это утверждаю - потому что я видел его в этом качестве. Это совсем другое, понимаешь?
Но у Серебренникова тема аукциона вещей Нуреева совсем не выпячена, это лишь оформление сюжета, зато какой в балете финал! Я плакала.
Не спорь, что ты можешь знать о финале! У нас в спектакле есть подлинная съемка, когда глава Франции благодарит и целует Нуреева. И Рудольф уже знал, что это финал. Но как он смотрит в этот момент на своего визави!
В его глазах такой свет. Это ребенок, который знает, что он вернется на землю. И я, кстати, помню тот день, когда в Большом был выпускной спектакль ленинградского училища - Рудольф тогда пошел в подвал театра и на куске фанеры написал: «Я вернусь». Он был не из этой среды, он был нездешний.
- Как и вы, Роман Григорьевич.
А вот это ты обязательно оставь в интервью! - хохочет довольный Роман Григорьевич.
- Как скажете. Вы еще и знатный тролль.
Тролль, говоришь? Нет, ты не понимаешь. Есть нечто совершенно другое на свете - другая энергия, неописуемый, непостижимый свет, совершенные души, другие взаимоотношения, другие тексты общения. Это семья, которая собирается для служения истине. Настоящее искусство - это религиозное начало. Это не идейно-воспитательное, практическое, деньгами и званиями оправдываемое бла-бла-бла. Это все че-пу-ха! Театр был создан как нездешний сад и много веков эту ценность служения истине сохранял. Потом, в один «прекрасный» день, это было остановлено - практицизм и воспитательно-идейная структура победили. И не нужны стали ни Мейерхольд, ни Евреинов, ни Таиров - то есть все те, кого и отправили сразу подальше.
Ясно. К театру сейчас другой подход. А вы, человек, который целиком и полностью про любовь, как-то меняете свою художественную политику в театре?
Нет! И нет! Кроме любви, ничто не важно. У нас есть спектакль «Мандельштам» - там все о любви: о том, как выжить, несмотря на уничтожение. Выжить и не потерять себя. Ты скажешь, что это неактуально? Или «Федра» - там есть и сама Цветаева, и то, что она оставила нам, ненавидя происходящее и понимая, что так, как она жила - это единственный способ выжить. В первой версии спектакля играла великая Алла Демидова, еще на Таганке. И теперь мы его играем на этой сцене, потому что все великие души должны быть рядом.
- А последние ваши премьеры - о чем они?
Одна из новых постановок - «Крылья из пепла». Это по Джону Форду, он выдающийся современник Шекспира. Все это - о запретной любви, о мечте. А скоро у нас будет еще одна работа - «Мелкий бес» Сологуба. Я его ставил уже два раза, но это было давно. А сейчас я думаю, что Сологуб ясно предвидел сегодняшний день, и поэтому это сегодня самая современная пьеса. Мелкий бес. Он царствует, летает, поет, скачет, ненавидит - и губит себя. Я уже нашел к спектаклю прекрасную музыку.
«Де вiн це украл?»
- Роман Григорьевич, можете сказать, что за кольцо у вас на пальце?
Это подарок Версаче, я его не снимаю, это мой талисман, и он не подводил меня ни-ког-да. А на дверях моего кабинета голова Медузы с виллы Версаче в Америке. А еще вот, кусочек луны. (Роман Григорьевич показывает на свой медальон причудливой формы, висящий на шнурке на шее.) Этот медальон сделала одна из великих ювелиров Италии Донна Луна. Она моя поклонница. Вот она мне это подарила. Это мое вдохновенье, и я его тоже категорически не снимаю.
- Роман Григорьевич...
Тише! Я сумасшедший, да, я в это верю.
Я-то думаю, что вы хитрец, сумасшедше талантливый, но уж точно не сумасшедший. Хочу вас спросить, что происходит с российским театром. Еще недавно был взлет и расцвет. А что сейчас?
Вся Земля проходит тот период - нулевой, - когда энергия на спаде. Когда мы снова попадем в движение той космической черной энергии, о которой я говорил чуть раньше, будет прекрасная новая вспышка. Насколько долог этот период спада - никто не знает. Но абсолютного конца не может быть, и поэтому не надо себя так настраивать. Ну а если уж вспышка тебя зацепила, то не надо ее в себе гасить. Не поддаваться ни на какие посулы и соблазны польстить, обслужить, угодить, получить звание. Просить счастья мне не надо - у меня все есть. Я много о чем шучу, но здесь я серьезен: никуда не ходил, ничего не просил. И итальянское звание не просил. (В 1997 году Виктюк стал первым и пока единственным режиссером-иностранцем, получившим премию Института итальянской драмы. - Ред.) Все это не имеет значения. А вот то, что есть талантливые дети, которые тебя не предают, несмотря ни на какие посулы, - вот это мой смысл.
- Однажды я слышала, как вы на репетиции на «талантливых детей» орете.
Да. Ору. Но только когда они виноваты. И они это знают. Я и на себя ору - когда я виноват, я всегда признаю. Да, я при них могу сказать: «Нет, это говно», «Надо это почистить, подправить, я пойду поработаю, и мы по-другому сделаем».
Никогда. Нет, я их слушаю, конечно. Но они не дают никогда никаких советов. Они или радуются, или плачут - от счастья. И не хохочи тут мне - никакого другого состояния в театре не должно быть. Театр - это детский сад. И это радостное дело. Когда люди служат одной вселенской идее - то это чистая радость. Потому что они тогда слышат в себе тот смысл, который изначально заложен в человеке.
- А они у вас нормально зарабатывают? Или для денег в сериалах снимаются?
Боже упаси. Потому что это гибель. А радость, которую ты получаешь от энергии зрительного зала, она восполняет все деньги.
- А сколько вы зарабатываете, простите за бестактный вопрос?
Много! Я же много ставил за границей, к тому же меня приучили к деньгам относиться бережно. Когда я снял первый фильм, двухсерийный, то получил по тем временам большие деньги. Я сложил их в чемодан и поехал с ним во Львов. Собрал всех родственников - и маленьких, и больших - в квартире. Хорошо помню эту квартиру, и паркетный пол, и что солнце светило. Они все сели, и я открыл чемодан. А он битком набит - я же нарочно, ради эффекта, поменял всю сумму на мелкие по пять рублей, и это была целая куча. И вот я выбрасываю их, выбрасываю - чемодан уже пустой, и весь паркет в деньгах. Пауза. И тут мама так спокойно говорит: «Де вiн це украл?» Причем не в осуждении, а в изумлении. Я им оставил все эти деньги - и думаешь, они их сразу потратили? Нет. Помаленечку-помаленечку в течение многих лет расходовали. Вот такое отношение к деньгам. Это другая система ценностей. Вон висит фотография моих родителей - посмотри. Это сразу видно по их лицам.
- Вы людей по лицам распознаете?
Сразу. Мне даже не надо и на лицо смотреть, я по энергии, которая исходит, все моментально понимаю про человека. Я и тебя вижу - такая же хулиганка, как я.
- От вас это чрезвычайно приятно слышать! А вы страну нашу видите? Что с ней происходит и что будет?
Я что, пророк? Я только знаю точно, что нам нужно жить рядом с теми людьми, которые так же любят тебя, как ты их.
Материал вышел в издании «Собеседник» №28-2018.
Роман Виктюк - талантливый и эпатажный режиссер театра, создатель и идейный вдохновитель собственного именного театра.
Виктюк Роман Григорьевич появился на свет в тогда еще польском городе Львове в учительской семье. На дворе - тревожный 1936 год, октябрь. Кем станет мальчик Рома, родители и друзья семьи догадывались, когда ребенку было совсем немного лет. Роман Виктюк уже тогда неплохо руководил дворовыми ребятами, ставя с ними маленькие спектакли и импровизации. Эту деятельность Виктюк продолжил и в школе, где актерами его «театра» стали одноклассники.
Окончив львовскую школу, парень сразу же отправился в Москву, где сдал экзамены в Государственном институте театрального искусства (ГИТИС) и стал студентом. Виктюку посчастливилось учиться в мастерской талантливых преподавателей и супругов Орловых. Кроме них любимыми преподавателями Романа Виктюка стали легендарные советские режиссеры и Юрий Завадский.
Театр
Окончив ГИТИС в 1956 году, Роман Виктюк поступил на работу сразу в два театра – Киевский и Львовский ТЮЗ. Между ними и разрывался молодой талант. А еще Виктюк успевал преподавать в студии Театра имени Франко в Киеве.
Творческая биография Романа Виктюка-режиссера началась в 1965 году в родном Львове. Дебютным стал для него спектакль «Все это не так просто» по пьесе Шмелева. Премьера прошла на сцене Львовского театра юного зрителя. На этой же сцене Роман Виктюк поставил свой «Город без любви» по пьесе Устинова. Чуть позже театралы с удовольствием смотрели новую постановку Виктюка «Дон Жуан».
Режиссура
Год - с 1968 по 1969 – Виктюк работал главрежем театра юного зрителя в Калинине. В начале 70-х годов он поставил ряд спектаклей в театрах Вильнюса, Москвы, Киева. В тот же 1968 год Виктюк начал режиссировать фильмы-спектакли.
В 1970-1974 годах талантливый львовянин был назначен ведущим режиссером в литовском Русском драматическом театре. Среди наиболее известных постановок Романа Григорьевича Виктюка в 70-х годах можно назвать пьесу Шеффера «Черная комната», «Принцессу и дровосека» и Микаэляна, «Валентина и Валентину» Рощина, драму Юлиуша Словацкого «Мария Стюарт», «Любовь – книга золотая» .
Короткий период с 1977 года по 1979 Роман Виктюк служил главным режиссером Студенческого театра МГУ. А в 80-е годы Виктюка пригласили в вильнюсский Русский драмтеатр, на сцене которого талантливый режиссер поставил спектакли «Уроки музыки» по произведению Петрушевской и «Мастера и Маргариту» .
Но наибольшим успехом тех лет стал поставленный Виктюком спектакль под названием «Служанки». И сегодня эта постановка остается самой известной из всех, сделанных Романом Григорьевичем. Премьера «Служанок» по пьесе Жене состоялась в столичном «Сатириконе».
Болезнь
С возрастом состояние здоровья режиссера стало ухудшаться. В 2004 году режиссер сильно похудел. Потерю веса одни СМИ связали с пластической операцией, другие – с серьезными проблемами со здоровьем. Виктюк не прокомментировал изменения внешности.
Роман Виктюк чаще попадает в больницы, а в СМИ появились слухи, что режиссер страдает от тяжелого заболевания, возможно, рака. Близкие и семья Виктюка не подтвердили версию журналистов, но и не опровергли слухи.
Во второй половине 2015 года Виктюк перенес микроинсульт. Окружение режиссера утверждает, что причиной приступа стал не столько возраст актера, сколько переживания за театр - незадолго до этого с поста директора театра ушла .
Речь режиссера стала малопонятной, Роман Григорьевич изменил своей привычке общаться с залом, но, в конце концов, жизнелюбие Виктюка помогло ему побороть болезнь, вернуться к работе и заняться новыми постановками.
Личная жизнь
Однажды Роман Григорьевич признался, что был безумно влюблен в легендарную . Увидев актрису впервые в «Карнавальной ночи», Виктюк был сражен наповал. Но все же больше похоже на то, что это была любовь режиссера к талантливой артистке.
О студенческой влюбленности в Романа Виктюка журналистам рассказала актриса . Но призналась, что это было только платоническое чувство, так как Рому актриса не интересовала точно так же, как и остальные девушки ГИТИСа.
Режиссер признался, что однажды вступал в брак, женой артиста была работница «Мосфильма», не имевшая никакого отношения к актерской сфере. Имени бывшей жены Виктюк не раскрывает. Сам брак Роман Григорьевич считает ошибкой и грехом. Режиссер не винит в этом бывшую жену, но уверен, что сама концепция брака – это способ контроля человека государством, а штамп в паспорте убивает семью, что и произошло с отношениями артиста.
Когда Виктюка спрашивают о детях, режиссер говорит, что актеры зовут его папой.
Незаинтересованность режиссера в женщинах и скрытность в вопросах личной жизни породили слухи об ориентации Виктюка. СМИ начали демонизировать Романа Григорьевича, приписывая Виктюку не просто любовь к мужчинам, но и любовные связи с актерами собственного театра, где, по мнению прессы и злых языков, больше половины артистов нетрадиционной ориентации.
Свои пристрастия режиссер никак не комментирует, но яро отрицает отношения с актерами или актрисами своего театра – для Виктюка, который называет артистов собственными детьми, такие связи сродни инцесту.
Общественная позиция
Виктюк уверен, что режиссер не должен «обслуживать систему» и идти на поводу у политических элит. По мнению Романа Виктюка, художник должен стараться существовать вне государства. Такая позиция вовсе не значит, что Роман Григорьевич аполитичен. Режиссер открыто выступал за освобождение участниц музыкальной группы «Pussy Riot». Романа Виктюка интересуют отношения не только между людьми: режиссер подписал петицию за закон о защите животных от жестокого обращения.
Четкая позиция присутствует у Виктюка и по поводу происходящего в Украине. В 2004 году артист поддержал «оранжевую революцию», режиссер был поражен светом и силой протестующих людей. В 2014 году Роман Григорьевич публично высказался насчет ситуации на Донбассе. Режиссер порекомендовал всем, кто не считает себя лично вовлеченными в конфликт, оставить страну в покое, а жителям Донбасса выключить телевизор и постараться разобраться в происходящем самостоятельно, без российской и украинской пропаганды.
Роман Виктюк сегодня
В октябре 2016 года Виктюк стал гостем шоу «Первого канала» «Вечерний Ургант». Режиссер рассказал телезрителям об открытии театра после ремонта, о новых спектаклях и о последнем выступлении .
28 октября 2016 года Роман Григорьевич отметил юбилей – 80 лет. Праздник прошел в собственном театре Виктюка, где к юбилею создателя и идейного вдохновителя состоялась премьера спектакля «Минувшим летом…».
Сейчас Виктюк работает над новым репертуаром отремонтированного театра. На сцене идут премьеры свежих спектаклей.
В 2017 году режиссер запустил новый проект «Цикл встреч «Роман Виктюк представляет».
Спектакли
- Мария Стюарт
- Царская охота
- Служанки
- М. Баттерфляй
- Лолита
- Саломея
- Сергей и Айседора
- Восемь любящих женщин
Фильмография
- Реквием по Радамесу (фильм-спектакль)
- Сон Гафта, пересказанный Виктюком (фильм-спектакль)
- Я тебя больше не знаю, милый (фильм-спектакль)
- Татуированная роза (фильм-спектакль)
- Долгая память
- Радуга зимой
- Мне от любви покоя не найти (фильм-спектакль)
- История кавалера де Грие и Манон Леско (фильм-спектакль)
- Игроки (фильм-спектакль)
- Вечерний свет (фильм-спектакль)
- Кабачок "13 стульев" (фильм-спектакль)
В Театре Романа Виктюка состоялась премьера спектакля «Мандельштам». Постановка пьесы американского драматурга Дона Нигро о трагической судьбе великого русского поэта - реквием по всем погибшим творцам. «Известия» встретились с режиссером и поговорили с ним о силе слова, магии искусства, работе с Еленой Образцовой и планах на будущее.
Роман Григорьевич, многие театры решили отметить 100-летие революции, а вы поставили спектакль о Мандельштаме. Почему?
Потому что Мандельштам - представитель революции в искусстве. Он, Даниил Хармс, Александр Введенский были главными революционерами. Эти русские поэты из породы уникальных людей, которая была уничтожена. То, что они писали, что предлагали, было сознательно остановлено. За это их изолировали от искусства. И это преступление. Потому что, когда их не стало, никого не волновало, в чем же была их гениальная идея, прозрение, опережающее время на сто лет. Долгое время Европа думала, что с ее Ионеско, Беккетом она вступила в новую пору, что это - искусство, высота. Но всё, что эти авторы написали, было предопределено гораздо раньше у нас, и никого это не волновало.
- Почему вы думаете, что не волновало?
Я знаю эту улицу в Ленинграде, дом, квартиру, в которой жил Даниил Хармс. Откуда его увели и арестовали. ОГПУ казалось, что всё, что им было нужно, они собрали и вынесли. Но то, что они забрали, - барахло. Через какое-то время в квартиру пришел друг Хармса Яков Друскин. Он был потрясен: ничего не было, а чемодан с рукописями Хармса остался.
Фантастический подвиг совершила жена Мандельштама Надежда. Когда его посадили, она всё, что он написал, - стихи, прозу - заучила наизусть. Его уже не было, а она всё держала в голове. В нашем спектакле эта история про жену Мандельштама есть.
- Вы говорите, что революционером был Мандельштам, а мне кажется, что на сцене революционер вы.
Не только. Я ставил всех драматургов, которые у власти не были в почете.
- Вы это делали намеренно?
Да. Я одним из первых ставил Вампилова. А познакомились мы с ним, когда я работал в Калинине. А позже он приехал в Москву. Хотел, чтобы здесь ставили его пьесы. Мы ходили с ним по театрам, пристраивали их - Саша Вампилов боялся людей больше, чем я. Драматург Михаил Рощин, пьесы которого я ставил, тогда всё улыбался и говорил: «Ну ходи, ходи...»
В Театре Гоголя у нас взяли пьесу «Прошлым летом в Чулимске» и велели прийти через несколько дней. А когда мы пришли, главреж с размаху сунул нам пьесу, да так, что ни я, ни Саша не успели ее поймать. Страницы разлетелись. Мы собирали их, а этот человек, который даже не открывал и не читал пьесу, кричал: «Этой пошлости в этом театре не будет никогда!»
- Но столичный Театр имени Ермоловой все-таки поставил «Старшего сына».
Не при жизни Вампилова. Уже после того как он умер. Потом в театре по кабинетам висели фотографии Саши. «Наш любимый драматург!» А когда я говорил, что мы с Сашей приносили пьесы и их не брали, мне отвечали: «Как? Вы говорите, что приходили? Да вы что!» Ага, приходил. Так же было и с пьесой Петрушевской, которую я пробивал по театрам.
Эфрос мне сказал, что ее пьесу «Уроки музыки» при нашей жизни поставить будет нельзя. А мне только скажи, я тут же завелся. Пришел в университетский театр МГУ и поставил эти «Уроки музыки» с профессорами и студентами. Что скромничать, к зданию было невозможно подойти - толпа зрителей осаждала.
Для меня стало открытием, что у вас более 200 постановок в театрах по всему миру. Такого багажа нет ни у одного режиссера.
Нету. Я об этом не говорю, никто не поверит. Нет ни одного коллеги, кто подобрался бы близко.
- Зачем вам был нужен такой объем работы?
Я понимал, что это мое назначение.
- Не корысти ради?
Боже упаси!
Но при этом ваши родители не видели в вас режиссера. А цыганка и вовсе нагадала, что вы будете дирижером. Вы занялись профессией вопреки близким и предсказаниям?
Семья никогда мне ничего не запрещала. Я поехал поступать в Москву. А родители провожали меня на вокзал и не знали, куда я еду. Когда они увидели табличку «Львов–Москва», сказали: «Мы перепутали поезд». Ведь я должен был ехать в Киев, куда меня брали без экзаменов.
- Так как же мама отпустила вас в Москву? Доверяла?
Это не доверие, она просто наперед знала, как всё будет. Если я решил, то всё. Поэтому никто из родителей никогда не контролировал меня.
- Мама видела ваши спектакли?
Во Львове видела, конечно. Она просто плакала от счастья. Ей очень нравилось, а иначе и быть не могло.
- Больше вы с цыганками дела не имели?
Никогда. Не потому, что не верю, просто они не приходили.
- К экстрасенсам не было соблазна обратиться?
Боже! С ними со всеми я дружил и дружу по сей день.
- Но про себя знать ничего не хотите?
Ничего. Им даже в голову никогда не приходило меня просвещать. Однажды, еще на волне популярности Кашпировского, телевидение решило меня один на один с ним свести. Записывали передачу, на которой он пытался меня «просканировать». Но со мной этот номер не прошел. Кашпировский остановился и сказал: «Всё, больше мы писать не будем. С ним бесполезно».
- Это оттого, что вы сами маг-чародей?
А как же! Режиссер категорически не может быть без магии. Без магии все занимаются материей. А это к искусству не имеет никакого отношения.Материя - это зло.
- Малевич вставал перед Мандельштамом на колени. А вы перед кем-нибудь склоняли голову?
Конечно. Во-первых, перед родителями. А еще перед папой римским. Это было в Италии, где я много лет ставил спектакли. И вот однажды меня привели на аудиенцию к Иоанну Павлу II. Я знаю польский и говорил с ним на его родном языке. Попросил благословения на постановку одной из его пьес.
Когда учился в духовной академии, увлекался литературой. Меня заинтересовала его пьеса «Из жизни Христа». Естественно, в СССР этих пьес никто не печатал. Но во Львове мне удалось раздобыть их. Они были на польском. Но я читал по-польски. И пьесы мне понравились.
И вот, когда представился случай, я называю ему все три его пьесы. Он слушал и внимательно смотрел на меня. У него были такие прозрачные глаза! Они тебя просвечивали моментально, врать, что-то изображать - бессмысленно совершенно. И вдруг он взял мою руку и поцеловал.
- В благодарность за то, что вы заинтересовались его творчеством?
За то, что я его понимаю. Эти пьесы никто не ставил никогда, а я знал их. Он поцеловал мне руку, и какая-то сила меня взяла за плечи и начала опускать на колени... Был еще один человек, перед которым я готов был пасть ниц, - Елена Образцова. Я обожал ее, дружил с ней, ставил для нее. Последняя наша совместная работа - спектакль «Реквием по Радамесу» по пьесе Альдо Николаи в Театре Сатиры. В этой постановке она вышла на сцену вместе с Ольгой Аросевой и Верой Васильевой.
В фойе нашего театра висит портрет Елены Образцовой, а в Большом театре, в котором она прослужила много лет, портрета нет. До сих пор. Как говорит Татьяна Доронина: «Значит, так надо». Ну надо, так надо. Поэтому Елена Васильевна и зазвучала в драматическом спектакле.
- Как же вы уговорили ее на такую авантюру?
Она сама пришла и предложила себя в качестве актрисы. Это было еще в 1999 году в Санкт-Петербурге, где я с театром был на гастролях. Лена приехала на спектакль «Саломея», а после зашла за кулисы и сообщила: «Я ухожу из Большого театра. Сейчас же пишу заявление и выхожу к тебе на работу». На следующий день я пришел к ней, принес пьесу Ренато Мейнарда «Антонио фон Эльба». Мы прочитали ее, и она сказала: «Я твоя!»
Елена Образцова была святым человеком. Она служила искусству. Всего в жизни добивалась только собственным трудом. Ничего не приобретала авантюрами. Интриги ее не волновали. Она была преданным другом. Вот одна история, которая ее характеризует. Лена знала о своей болезни, долго лежала в больнице и собиралась ехать в Германию на лечение. А наш театр закрывался на ремонт и переезжал на временную площадку.
Я приехал к ней и сказал: «Лена, одевайся в белое. Будут камеры, и ты споешь то, что пела в спектакле «Реквием по Радамесу». Не задумываясь, она сказала: «Сейчас буду готова». Она приехала сюда, в Сокольники, где были рабочие, кругом грязь, стройка. Чисто было только на сцене. Елена Васильевна вышла и спела. Так она не пела никогда. Это было ее последнее вокальное выступление.
- Она уехала в Германию, откуда уже не вернулась?
- Да. А за день до смерти она позвонила и сказала: «Всё, мне конец».
- Что вы ей ответили? Не стали приободрять?
Я ничего не мог сказать, потому что знал, что так оно и есть. До этого я мог говорить что-то, шутить с ней, но тут... всё. Она была готова к этому. И даже когда лечилась, никогда не говорила о болезни, не жаловалась. Была сильной.
- Вы часто задумываетесь о смерти?
Как можно об этом не думать? Они все, мои друзья, встречают смерть как переход. Поэтому не ужасаются. И я не буду.
- Вы как-то сказали, что счастье - это переход между двумя несчастьями.
Конечно. Я и сейчас это знаю.
- Получается, на одно счастье приходится два несчастья?
Нет. Одно несчастье впереди, другое сзади.
- Полоса белая, полоса черная?
Не белое и черное - так неправильно. У счастья и несчастья цвета нет. Если бы он был, пожалуй, мы бы знали, как можно подготовиться к этому. От несчастья спастись нельзя. Просто надо знать, что оно есть. И входить в него, как в утренний туман. Он всё равно загадка, тайна.
- За счастье надо бороться?
- Бороться - это значит строить расчет, предавать людей. Задумайтесь, мы каждый день живем в этом.
- Вы много читаете. Сызмальства были такой начитанный?
А как же! Видите, сколько книг?!
- Сейчас книги не читают, всё больше интернет, где информация по верхам.
Конечно, но с такими людьми я не общаюсь. Они мне неинтересны.
- Что надо сделать, чтобы книга стала востребованной?
Я не знаю. Но если бы я был Богом, я бы сделал так, чтобы мамочки читали детям, когда они еще в утробе. Меня мама водила в оперу, пока я не родился. И на «Травиате» я начинал так биться, что ей трижды приходилось уходить со спектакля.
- Видимо, музыка Верди вам нравилась.
Это мой любимый композитор. Когда я был в Милане, пошел на могилу Верди и рассказал ему историю про маму. И пообещал ему, что последним спектаклем моей жизни будет «Травиата». А потом я скажу: «Занавес!»
- Вы хотите сказать, что «Травиата» будет знаком, что уже пора?
Я столько раз в опере работал, и сколько мне предлагали «Травиату» поставить... Но я так и не согласился. Мне занавес закрывать еще рано.
- Это оптимистический взгляд на судьбу?
Нет, просто так меня приучили. Всё.
