Парламент Татарстана предлагает проект поправок в Семейный кодекс. Если их примут, то минимальный срок расторжения брака будет увеличен в несколько раз - до трех месяцев. Изменения коснутся ситуаций расторжения брака в судебном порядке и при взаимном согласии супругов. При этом суды будут обязаны назначать дополнительные примирительные процедуры, если в семье есть несовершеннолетние дети, а один из супругов не готов к расставанию. Правда.Ру поговорила с писательницей и общественным деятелем Марией Арбатовой о том, приведет ли подобное предложение к уменьшению числа разводов и есть ли смысл обращаться к опыту прошлого.
"Мне кажется, что это нарушение прав человека, потому что семейные узы - это частное пространство, и не дело государства лезть туда, где совершеннолетние люди по собственному выбору заключают союзы. С другой стороны, конечно, предложение увеличит волокиту, но толком ничего не решит. Думаю, что перед нами такой вариант татарской попытки проводить в жизнь консервативные темы, но при этом оставаться в рамках законности", - сказала Правде.Ру Мария Арбатова.
Писательница не видит в предложении ни малейшего спасения для брака, который должен быть расторгнут: он все равно умрет своей смертью. По словам Марии Арбатовой, предложение скорее создаст колоссальные проблемы для жителей регионов. Люди реже будут заключать браки - это общемировая тенденция при подобных инициативах. "Вот в Америке, где нельзя развестись без того, чтобы не вытрясти все свое грязное белье вместе с дорогими адвокатами перед судом, количество браков просто сократилось вдвое. Людям некогда тратить на это время, они не хотят находиться в зависимости от причуд государства. А жителям Татарстана я могу посоветовать только вменяемее ходить на выборы и, значит, ликвидировать из своего парламента публику, которая делает такие неудобные, неправовые и некрасивые вещи", - сказала Правде.Ру Мария Арбатова. "Людей готовит к семейной жизни их собственная счастливая гармоничная семья, потому что преподавать в школе, как правильно жить в браке, когда папа бьет маму, уже поздно, уже бесполезно. Мальчик все равно будет бить свою будущую жену, потому что он никогда не видел другой модели. Он будет транслировать ее, и еще в нескольких поколениях модель будет транслироваться. Чтобы уменьшить количество разводов, надо правильно заниматься человеком: жестче наказывать за насилие в семье, не жалеть федеральных и муниципальных денег на создание кризисных центров", - рассказала Правде.Ру Мария Арбатова. На вопрос Правды.Ру об опыте царской России, когда разводов было совсем небольшое количество, и возможности применения того опыта сейчас, Мария Арбатова ответила: "Я хочу напомнить, что Россия была местом, где по юридическому формату женщина была домашним животным. Ее принудительно выдавали замуж, если у нее какой-то до этого был сексуальный опыт, она уже была на брачной ярмарке нетоварной, она не могла ни голосовать, ни толком наследовать, ни учиться, ни работать. В этом смысле, ничего хорошего в браках в царской России не было, потому что они были нарушением прав женщины, абсолютной принудиловкой. Смотреть в зеркало позапрошлых лет - это все равно что думать, можем ли мы что-нибудь взять от каннибалов, которые ели друг друга".
Русская православная церковь определила свое отношении к кремации тел умерших. Этот вопрос в числе прочих был рассмотрен во вторник, 5 мая, в ходе первого в 2015 году заседания Священного Синода под председательством патриарха Московского и всея Руси Кирилла, сообщает официальный сайт Московской патриархии.
«Учитывая древнюю традицию благоговейного отношения к телу христианина как храму Духа Святого, Священный Синод признает нормой захоронение почивших христиан в земле», - говорится в утвержденном синодом документе «О христианском погребении усопших».
Кремацию церковь считает «явлением нежелательным» и не одобряет ее. Вместе с тем, церковь «может со снисхождением относиться к факту кремации тела усопшего», если захоронение в земле не предусмотрено местным светским законодательством или связано с необходимостью транспортировать умершего на большие расстояния или невозможно по иным объективным причинам.
После кремации прах должен быть предан земле, подчеркивается в документе. В нем есть ссылка на святоотеческое предание, согласно которому церковь верует, что Господь властен воскресить любое тело и из любой стихии (Откр. 20, 13). «Мы не боимся никакого ущерба при любом способе погребения, но придерживаемся старого и лучшего обычая предавать тело земле», - писал раннехристианский автор Марк Минуций Феликс.
Учитывая древнюю традицию благоговейного отношения к телу христианина как храму Духа Святого, Священный Синод признает нормой захоронение почивших христиан в земле.
Писательница Мария Арбатова откликнулась в соцсетях на эту новость заявлением, которое быстро набрало «лайки» поклонников:«В Русской православной церкви рассмотрели вопрос отношения к кремации, говорится на сайте патриархии. Мало того, что лезут в матку, лезут ещё и в гроб. Видимо, Майя Плисецкая так возбудила их своим завещанием».
Дьякон Андрей Кураев рассказал корреспонденту Федерального агентства новостей о том, что значит в жизни христианина погребение, и почему Синод именно сейчас обратил внимание на эту проблему. «Христианская норма – погребение тела в земле. У историков принято оценивать степень и сроки христианизации того или иного региона именно по тому, как находятся останки людей. Они сжигаются, сплавляются по реке, у древних славян было модно трупопогребение – клали труп в выдолбленную лодочку или на плот и сплавляли по реке. Кстати, с этим потом, в последующих веках связано то, что в традициях русской церкви было не отпевать утопленников. Потому что если тело находят в реке, то в течение нескольких веков после крещения Руси была велика вероятность, что человек на самом деле был не христианин. И поэтому что же его отпевать?» - пояснил дьякон.
Он рассказал о разных традициях погребения: «В захоронениях мусульман умерший должен лежать на правом боку, а голова его направлена к Кибле (для этого под голову подкладывают немного земли и подпирают спину камнями); в некоторых культурах покойник в могиле сидит; в период палеолита тела погребались в позе эмбриона, позже – с отделением черепа от костей. Христианское же погребение - когда человек лежит в земле, как в своей постели. Это христианская норма. И Синод совершенно не собирается её пересматривать. Если кому-то жалко выделить землю под кладбище и хочется торговать землей, это уже проблемы этих людей, коммерсантов, в том числе, от государства. То есть, ответ на вопрос о погребении простой: христианин не должен для себя выбирать кремацию».
Андрей Кураев отозвался о завещании знаменитой балерины развеять ее пепел над Россией: «Поступок Майи Плисецкой ставит её вне церкви. И я не понимаю, почему, не спросясь меня, над моей головой чей-то пепел рассеивают. Мне это, честно говоря, совершенно не нравится: смотреть на небо, откуда чей-то пепел падает в глаза. Даже с самолета уже перестали вроде бы сбрасывать отходы жизнедеятельности, а в баке везут до конечной точки и там отдают ассенизатору».
Андрей Кураев напомнил основы православной веры: «У человека должно быть право выбора, но хотя бы своим людям, христианам церковь говорит: вы не должны выбирать сожжение для дорогого вам усопшего человека. Если же бывают ситуации, когда людям навязывают, вот уперлись рогом, говорят, что нет другого выхода, или погребение стоит каких-то безумных денег, каких у семьи просто нет, тогда люди вынуждены идти на кремацию. В таком случае нужно хотя бы добиваться не бетонирования в стене, в колумбарии, а погребения в земле урны или высыпания ее в землю. Потому что все-таки мир культуры – это мир символов. И символ здесь – положить прах в землю в надежде новой весны, новой Пасхи».
Что касается высказывания писательницы-феминистки Марии Арбатовой, то дьякон Андрей Кураев прокомментировал его так:«Церковь без особой скорби откажется отпевать единомышленников Марии Арбатовой. Они живут в настолько параллельной антихристианской вселенной, что никому в голову не придет их отпевать. Пусть сами лезут к себе в матку, пусть живут чайльд-фри, и их некому будет ни хоронить, ни сжигать».
В конце прошлого года исследовательницы проекта «Правовая инициатива» об «убийствах чести» на Северном Кавказе сообщили о слежке и угрозах. Одна из них, Саида Сиражудинова, обнаружила, что за ней следит неизвестный молодой мужчина в черной куртке, другие получали на телефон «приветы мужу» и угрозы расправиться с семьей. Такой была цена за то, что женщины подняли вопрос об убийствах «по мотивам чести» и рассказали, что жертвами таких преступлений в Дагестане, Ингушетии и Чечне с 2013-го по 2017 год стали как минимум 39 россиянок. Борьбу за права кавказских женщин в сети ведут также администраторки паблика «Подслушано. Феминизм. Кавказ». О том, в каких условиях им приходится поднимать вопросы о базовых человеческих правах женщин, Сиражудинова и создательницы паблика рассказали «Ленте.ру».
*По соображениям безопасности, имена героинь не называются.
«Если не мыслишь, как в семье, поведут изгонять джиннов»
Чечня и Ингушетия - две самые страшные и опасные республики для женщин. Самое главное притеснение - это полное игнорирование женщины как личности: нас не считают за право- и дееспособных людей. Все вплоть до бытовых мелочей решает за кавказскую женщину семья (сначала родители, потом муж и свекры). Она может учиться - если ей позволят. Она может работать - если ей позволят. Она носит то, что ей позволят, ест, когда и что позволят.
Женщинам особо не дают возможности принимать участие в решении экономических вопросов на государственном уровне, но они работают намного больше мужчин, и в деревнях это особенно проявляется. У женщины нет права даже на мнение и убеждения. Если она мыслит не так, как принято и положено в семье, то ее в лучшем случае сочтут сумасшедшей или поведут изгонять джиннов. В худшем случае будут избивать и лишат свободы. Просто запрут дома. Мы, конечно же, не говорим про все семьи, а про основную часть. И это не зависит от религии - почти на любую кавказскую женщину влияют традиции и устои семьи.
Про большую часть преступлений, так называемых убийств чести, которые происходят в Чечне, Ингушетии и Дагестане, никто не знает и не узнает, убийцу покрывают все. Если же о подобном становится известно, то преступнику дадут небольшой срок, а общественность так вообще оправдает. Ранние браки распространены по всему Кавказу, и обычно девушек выдают замуж в 15 лет: в исламских республиках браки не всегда регистрируются в ЗАГСе, что дает возможность родителям обходить закон. С такими браками сталкивались многие наши знакомые.
Женщины на Кавказе заинтересованы в справедливости, но они боятся сказать об этом вслух, а слово «феминизм» их пугает, и они не совсем понимают его значение. Отчасти они не верят, что справедливость наступит, потому что такой образ жизни вели их мамы, бабушки, прабабушки и так далее, поэтому для них намного безопаснее притворяться, что их все устраивает.
Фем-движения есть в закавказских республиках - в Грузии и Армении точно. Там нас больше всего. Потом идет Северная Осетия и Кабардино-Балкария. Точного числа вам никто не скажет, но, как оказалось, нас даже больше, чем мы могли себе представить. Развиваются правозащита и различные частные организации, оказывающие помощь женщинам в трудной жизненной ситуации. В частности, «Женщины за развитие» в Чеченской Республике и «Даптар» в Дагестане.
Часть из нас (администраторок паблика - прим. «Ленты.ру») живет не на Кавказе и от людей с ультраконсервативными или религиозными заскоками старается держаться подальше. Но есть администраторки, которые живут в различных республиках Кавказа, и у них всех свои трагичные истории.
Чаще всего к нам обращаются молодые девушки, которые страдают от родительского или мужского абьюза (домашнее насилие, невозможность работать или получать образование, невозможность выбрать, что надеть, куда пойти). Иногда нам пишут уже состоявшиеся феминистки или те, кто только начал открывать глаза или разбираться в феминизме. В любом случае это те женщины, которые нуждаются в поддержке.
Многие благодаря группе нашли поддержку, кому-то помогли мы или другие активистки, кто-то нашел себе подруг, а нескольким удалось сбежать и зажить счастливой жизнью. Одна наша подписчица подвергалась преследованиям со стороны родителей и знакомых за свою сексуальную ориентацию, пришлось оказывать ей срочную помощь - сейчас она живет в другом регионе. Но это не повод для гордости, мы к этому относимся как к любимой, но не оплачиваемой работе. Однажды какая-то девушка попросила помощи, сказала, что сбежала из другого города, ее встретили, поселили на пару дней, купили билеты до другого города, нашли там активистов, готовых помочь с жильем и работой, а она прогуляла все деньги и через день улетела обратно. Было мерзко и противно. Особенно когда поняли, что человеку и его жизни ничего не угрожает.
Нас часто обещают выследить, убить всю семью, вырезать глотку, изнасиловать, зашить то самое место, откуда появляются люди. Забавно, что эти же джигиты кричат о чести и о кавказских традициях. Каждый день пишут, что найдут и убьют, если не закроем паблик, - боятся, что все большее число людей будет знать правду. Никто, к счастью, не знает нас в лицо, поэтому мы более-менее находимся в безопасности.
Также часто нас подозревают во вранье, крича, что администраторки сплошь одни русские девушки, которые пытаются заставить кавказских девушек плюнуть на традиции и обычаи и «поддаться разврату». В ответ на такие заявления мы посылаем далеко и надолго на восьми языках.
У нас множество наций, мы все разные, мы не хотим терять себя и свою историю, но и не желаем жить так, как когда-то жили наши предки. История должна учить исправлять ошибки и брать только лучшее из прежнего опыта. А пока наши женщины не имеют права выбора и голоса, мы так и будем жить в нищих республиках и завывать о прошлом.
«Не могли выехать без разрешения мужей»
Cаида Сиражудинова, глава Центра исследования глобальных вопросов современности и региональных проблем «Кавказ. Мир. Развитие»
Сиражудинова: Все зависит от конкретной области. В экономике женщины более влиятельны, так как мужчины считают эту сферу достаточно непрестижной для себя. В политике дела обстоят несколько хуже, хотя сейчас появилось уже множество женщин - муниципальных депутатов или же руководителей. Тут очень большую роль играет поддержка семьи: если родственники не позволяют женщине выезжать на конференции или в целом ее не поддерживают, то ей будет очень трудно добиться каких-либо успехов в политической сфере. У меня есть случаи среди коллег, когда они не могли выехать на защиту научной работы без разрешения мужей и в целом испытывали неудобства по этому вопросу.
Можно сказать, что во всех республиках Северного Кавказа наблюдается одинаковое число женщин в политике (помогло и квотирование в прошлом, которое дало возможность хотя бы отчасти развенчать стереотипы о роли женщин), но его все равно недостаточно. Многие местные допускают участие женщин, но категорически выступают против женщины-президента.
Вы сказали, что в экономической сфере у женщин больше возможностей преуспеть. Почему так происходит?
Мужчины считают, что экономические вопросы не для них и уступают женщине первенство. На Кавказе вообще женщины более смелые во всяких земельных вопросах, а мужчины, как правило, не лезут в эти дела. У меня даже ребенок замечал, когда приезжал в село, что женщина всегда работает не покладая рук, а мужчины только сидят на лавочках и прохлаждаются. Так происходит еще и потому, что у мужчины нет цели добыть как можно больше: сколько заработал, столько и потратил, а женщина всегда пытается накормить еще и себя, и семью, и родственников. Хотя иногда встречаются исключения, когда некоторые мужчины начинают завидовать, если женщина зарабатывает больше.
А что касается образования - насколько оно доступно?
Очень многое зависит от района: если это село, то женщине будет сложнее получить хорошее образование из-за традиционных ценностей или недостатка средств. В крупных городах, таких как Грозный или Нальчик, у женщин больше возможностей. Но вообще большинство людей на Кавказе считают, что женщине нужно дать только базовое образование, а большего ей и не надо. У нас даже был спор с магистром на лекции: я его спросила, как он поступит, если у него будут сыновья и дочери, на что он ответил, что дочерям даст среднее образование и хватит с них, а сыновей заставит продвигаться дальше по карьерной лестнице и обязательно обеспечит их высшим образованием. В семьях присутствует неравное отношение к мальчикам и девочкам, но там, где нет сыновей, а есть лишь только дочери, больше вероятность того, что их попытаются обеспечить хорошим образованием.
В каких республиках дела обстоят хуже всего с гендерным неравенством?
Какое-то время дела обстояли хуже всего в Ингушетии. Там была следующая ситуация: вдова не могла повторно выйти замуж. Стоит отметить, что такого ограничения на тот момент не было уже ни в Чечне, ни в Дагестане. Второй фактор, который лишь усугублял ситуацию: тяжелая доля невестки, которой приходилось обслуживать всю семью мужа и выполнять вдвое больше работы. Подобное сохранилось в некоторых селах в Чеченской Республике. Но сегодня вдовы и разведенные женщины могут повторно выйти замуж в Ингушетии. Также начинают стираться этнические границы, потому что раньше женщина там имела право выйти замуж только за представителя своей нации.
При этом в городах в принципе более прогрессивное население, там женщины хотя бы могут учиться и чего-то добиваться. В селах все еще существуют закостенелые традиции, из которых выбраться почти невозможно, и женщины даже не допускают мыслей о свободе и сами для себя не хотят никаких прав, даже помыслить не могут, что они в принципе имеют право выйти без сопровождения мужчины или получить степень бакалавра в университете, живя они в хорошо развитом гражданском обществе.
Ну и в целом, если говорить о главенствующей религии - исламе - она очень ущемляет права женщин по многим причинам: это и многоженство, и оскорбительные высказывания в адрес женщин по поводу одежды, и невозможность строить карьеру.
Вспоминаются такие паблики, как «Карфаген», которые создавались для того, чтобы обличить мусульманских женщин в неподобающем поведении, высмеять и затравить их внешний вид или публикацию фото в соцсетях. По-вашему, это отдельная инициатива группы людей или же эта практика отражает общие настроения на Кавказе в целом?
Сами группы были созданы отдельной кучкой людей, которые представляют реальную угрозу обществу и безопасности женщин. Дело даже не в том, что они ущемляют их права, но и в том, что они угрожали женщинам физической расправой, а это уже, согласитесь, серьезные намерения. Проблема еще и в том, что гражданское общество на Северном Кавказе не сформировано, оно нестабильно, а потому им легко манипулировать. В целом оно поддается настроениям, связанным с тем, что женщина якобы утратила свои традиционные «функции», что теперь она может самостоятельно распоряжаться своей жизнью и работать. Общество и власти боятся изменений, им совсем невыгодно, чтобы вдруг появлялись новые сильные лица и лидеры в лице женщин. Больше всего они именно страшатся, что положение женщины в обществе кардинально изменится, и потому у них даже чуть приоткрытые головы вызывают ужас.
То есть республики не пытаются ни в какой степени копировать опыт Москвы и Петербурга в вопросе прав женщин?
Нет, общество склонно хвататься за традиции и беречь их, но масс-медиа и глобализация проникают в республики и хоть косвенно, но меняют ситуацию. Нельзя однозначно сказать, что это общество либо традиционное, либо религиозное, либо светско-российское. Оно скорее смешанное. Что касается позиций местных властей, то они не очень сильно отличаются от центральных. Посмотрите, ведь в Москве и Петербурге мы тоже часто слышим от политиков о сохранении традиционного общества, о роли женщины как домохозяйки и матери, а не уникальной личности. Поэтому что уж тут говорить: проблема, кажется, распространена по всей России, а не только на Кавказе.
Вы упомянули многоженство как одну из проблем ислама. Насколько распространена эта практика на Северном Кавказе?
Удивительно, но этой практики ранее не существовало, и лишь в последнее время она стала внедряться в общество. Это одна из болезненных тем для женщин, потому что доставляет им много неудобств, травмирует их и нависает над ними. Имам говорит мужчинам: «Есть жена, берите вторую!», но он не вдается в аспекты и условия многоженства. К примеру, во время военных событий многоженство иногда допустимо, потому что мужчины погибают в большом количестве, а женщин наоборот много. Сейчас же превалирования женщин над мужчинами нет, если мы только не берем совсем пожилых людей от 60 лет. Там да, есть большой перевес в сторону женщин, потому что мужская смертность наступает намного раньше. Но ведь нынешние сторонники многоженства не женятся на стареньких женщинах.
Проблема браков активно решается чиновниками? Вспоминается инициатива главы Чечни Рамзана Кадырова сводить разведенные семьи «обратно». Только почему-то к этому не привлекают психологов.
Да, такая практика была. Для Чеченской Республики долгое время проблема разводов была довольно острой, потому что послевоенное молодое поколение женщин стало более социализированным и свободным. У них были свои взгляды на жизнь и формирование общества. Они не хотели терпеть насилие и уходили от своих мужей, пытались как-то поменять свою жизнь, поэтому возникла проблема большого количества разводов. Кадыровская инициатива была довольно жесткой: женщин заставляли обратно сходиться с мужьями, психологов в данном случае действительно почти не привлекали. Да что уж греха таить, психологов вообще на Кавказе не хватает. Те, что есть, либо не пытаются решить проблему, либо банально некомпетентны в вопросах, это даже видно обычному человеку.
Женщины во время работы на линии по производству алюминиевого профиля на заводе легких сплавов в Ингушетии
Фото: Глеб Щелкунов / «Коммерсантъ»
Но вообще ситуации с разводами были довольно разные. Я лично знаю примеры, когда проблемы в семье были действительно жесткими, муж избивал жену, и они расходились, а потом их заставляли сходиться обратно. А знаю ситуацию, когда жена развелась с мужем из-за того, что он не купил ей шубу.
Что касается практики женского обрезания, пытаются ли с ней бороться на законодательном уровне?
Со стороны властей нет никакой реакции. На международной конференции люди впервые услышали о том, что такое происходит в республиках Северного Кавказа, но потом местные власти просто попытались заткнуть рот правозащитницам. Это было очень некультурно и низко, потому что ученых не должны лишать свободы слова. И о каких тогда тут изменениях может идти речь, если проблема просто замалчивается.
Мы пытались достучаться до религиозных деятелей, поговорить с ними, но они не идут навстречу, никто миф про обрезание не развенчивает. Если бы религиозные деятели не навязывали обычным людям точку зрения о том, что обрезание девочкам делать нужно, иначе ты не станешь настоящей мусульманкой, то подобные практики сошли бы на нет. Половина мусульманского мира существует без обрезаний, и от этого женщины там не перестают быть истинно верующими. Да к тому же ни в Коране, ни в Сунне прямым текстом не сказано, что каждая мусульманка должна подвергнуться обрезанию.
Практики обрезания есть и в Дагестане, и в Ингушетии, но там такая опасная общность, что ее даже не хочется расписывать подробно.
Получается, что в кавказском обществе нет различий между традиционализмом и религией?
Нет. Традиционализм и религия слиты воедино, большинство людей не различают традицию и религию, для них это все одинаково. Новое течение фундаменталистов зато очень хорошо различает: они ведь пытаются полностью выкинуть традиции. Но среднестатистический житель республики, как правило, не поймет, где заканчивается традиция, а где начинается религия. Не исключены еще и собственные интерпретации религиозных доктрин.
Были ли вообще когда-нибудь исторические предпосылки для установления гендерного равенства на Северном Кавказе?
Были. Советское прошлое очень сильно повлияло на становление сознания. Раскрепощение женщины-горянки сыграло огромную роль в повышении статуса женщины как человека, политика, а не просто как матери или домохозяйки. Тогда появилось больше женщин в политике, и мужчины просто не могли им не подчиняться, потому что они были выше их по положению, сильнее и умнее. Ну и вообще, если упоминать тех же самых современных имамов, то они согласны с тем, что женщина может принимать активное участие в политике, главное, чтобы президентшей не становилась.
Также до ислама существовали общности, где женщина играла очень важную роль, была часто даже главнее мужчины. При матриархате женщины были в почете, пока они доминировали, потом пришли охотники и построили патриархальное общество, взяли власть в свои руки, в том числе распространили полигамию и многоженство, которые очень сильно принижают женщин.
Осведомлены местные жители о великих уроженках Северного Кавказа, таких как Раиса Ахматова (чеченская советская поэтесса), Сафият Аскарова (первая киноактриса Дагестана, звезда немого кино), Алла Джалилова (первая дагестанская балерина)?
Очень плохо. О знаменитых уроженках местные почти ничего не знают, потому что о них, как правило, мало информации, никто ведь не будет рыться в архивах. Роль их в развитии искусства, литературы, политики тоже замалчивается, и все забывают, что когда-то из их республики вышла знаменитая балерина или поэтесса.
Каковы дальнейшие перспективы прав женщин на Северном Кавказе?
Если все останется так же, как и сейчас, то трудно говорить о положительных изменениях глобального характера. Те женщины, которые чего-то добились, как правило, стремятся в Москву, Европу и иногда даже Африку, чтобы помогать женщинам там, а в республиках оставаться не хотят. А вот они бы могли помочь в борьбе с гендерным неравенством на Кавказе. В итоге здесь остаются те, кто выступают против этого, но ничего сделать не хотят или не могут.
Фотка из Космополитена, сделанная в год, когда я "по идее биографа мыла полы"
За последние 20 лет я читала разное.
О том, что отец мой Георгий Арбатов, но отчество почему-то Ивановна.
О том, что в программу «Я сама» попала по указке кремля.
О том, что я живу на западные гранты.
О том, что я член ЕР.
О том, что у меня нет ног, по этому я всегда на ТВ в длинной юбке или брюках.
О том, что у меня двадцать мужей, и все дети от разных браков, хотя родить от разных браков монозиготных близнецов ещё не удавалось никому.
О том, что все мои мужья крупные сионистские деятели, хотя первый муж смесь украинца с греком, второй – украинца с немцем, а третий – чистопородный бенгалец.
О том, что буддисткой стала в последнем браке; хотя с буддизмом идентифицирую себя лет с 17, первый муж – православный, второй – марксист, третий – индуист.
О том, что оттяпала у мужей квартиры, хотя все мужья у меня «лимитчики" , первый из Сибири-Украины, второй – из Питера, третий из Калькутты.
О том, что я лесбиянка.
О том, что я переделанный мужчина.
О том, что моими любовниками в ельцинском кремле были все, кроме Гаранта и ЧВСа.
О том….
Но вот у меня появился новый биограф nikisvet.livejournal.com: «А мне история Марии Арбатовой вспомнилась. У неё была семья - интеллигентный муж и двое маленьких сынишек-близнецов. И Маша, и муж работали, все было хорошо. А тут бац - перестройка. Работа мужа перестала приносить доход, Машу тоже не печатали - не до того в стране было. И доходы семьи быстро сошли к нулю. А интеллигентный советский служащий, Машин муж, не смог интегрироваться в новую реальность и залёг в глубокой печали на диван. Маша - дама голубых кровей. Он тоже могла до бесконечности выносить мужу мозг, сидя с бокалом виски и сигаретой, скандаля и требуя оплачивать няню для детей и обеспечивать семью. Но Маша все-таки неглупая женщина и поняла всю бессмысленность этих скандалов. Она не стала залазить в долги, которые она заведомо не смогла бы вернуть. Не продала свою квартиру, уповая на непонять какие мифические будущие доходы. Она засунула подальше свою гордость и пошла мыть полы - другой работы она тогда не могла найти. Да, эта высокомерная, заносчивая писательница - она зарабатывала деньги мытьем полов!»
1. Я ни разу не голубых кровей. Голубых кровей у меня мужья. Первый с корнями из сосланных дворян, второй корнями дворян, занимавших солидные посты в наркоматах, третий – прынц бенгальский, хотя и племянник генсека компартии Индии.
2. Если считать оперного певца госслужащим, то тогда всё точно сходится.
3. Если считать, что бокал виски это про меня, получается ещё точнее.
4. Правда, если бы мой новый биограф видел насколько плохо я мою полы, он бы придумал что-нибудь другое...
У меня к ней очень сложное отношение. Я не люблю вдов, присваивающих себе роль медиума и вещающих от лица покойного.
Я не уважаю женщин, не способных построить отношения с детьми мужей от первых браков, а уж тем более, обокравших этих детей именем своих собственных. Обсуждать истории, когда больной Сахаров голодал ради того, чтобы невесту сына Боннер выпустили за границу или, что она при живом Андрее Дмитриевиче ринулась вместо него получать Нобелевку, а великого подкаблучника отправила защищать диссидентов в Вильнюс; или, как все деньги выбиваемые под Сахарова складывались в фонд, которым руководил её сын, уж совсем противно. Короче, жена Цезаря, должна быть выше подозрений!
При всём при этом хочу сказать, что когда уходят даже такие спорные штатные правозащитные персонажи, испытываешь ужас от того, что те, кто остаются, ещё хуже...
И то, что Боннер обустраивала своих детей на западе на деньги, полученные именем борьбы за права россиян, не так позорно, как две дочки Льва Пономарёва, защищающие Ходорковского и Лебедева как адвокаты, при папеньке, свернувшем всю правозащитную деятельность страны на мучеников юкоса.
И кто остался?
Алексеева уже старенькая и плохо понимает окружающий мир. Лукин вообще не правозащитник, а старый усталый ленивый чиновник. Федотов побойчее, но уже завален мешками писем с просьбами о ручном управлении.
Немцов, при всей моей любви к нему как к человеку, занимается не правозащитой, а политическим шоу-бизнесом. Адвокатов пугают и пристреливают; правозащитные фонды не предложили ни одного харизматика нового поколения. Писатели утонули в "переделе Переделкина"; артисты готовы подписать любое письмо в защиту и тут же забыть о нём; кинорежиссёры либо танцуют вокруг денег Михалкова, либо маргинально ноют...
То есть, время отдельных исполнителей на роль "совести нации" исчерпано. Пришло время молодых весёлых команд на полях, абсолютно нелюбопытных прежним правозащитникам: Синих ведёрок, Архнадзора, защитников Химкинского леса, лидеров Гей-прайда, феминисток, поисковиков пропавших людей... и т.д. И радует, что все они не грантовые, и пришли спасать и чистить страну не для того, чтобы срубить денег у западных фондов, а для того, чтобы ещё вложить свои.
Елена Боннер будет похоронена рядом с Андреем Дмитриевичем на новой территории Востряковского кладбища. На той самой территории, которая началась с аллеи бандитов - на кладбищах специфика эпохи видна, как на годовых кольцах ствола.
Мир её праху!
А к нам приближается двадцатилетие августа 1991 года, так есть повод задуматься сразу обо всём.
Очень грязно. Кощунственно для эпитафии. Совершенно без понимания масштабов личности.
Но это все можно было бы списать на специфическую "шлюховатость" Арбатовой.
Обидно же в заметке только правда о современном состояние российской правозащиты
