ИЗ ИПАТЬЕВСКОЙ ЛЕТОПИСИ
ИЗ ИПАТЬЕВСКОЙ ЛЕТОПИСИ
Въ лѣто 6691 . Мѣсяца февраля въ 23 въ 1-ю недѣлю поста придоша измалтяне безбожнѣи половци на Русь воеватъ ко Дмитрову съ оканьным Кончакомъ и съ Глѣбомъ Тириевичемь, и Божьемь заступлениемь и не бысть пакости от нихъ. Князь же Святославъ Всеволодичь, сгадавъ со сватомъ своимъ Рюриком, поидоша на половцѣ и сташа у Олжичь, ожидающе Ярослава и-Щернигова. И устрѣте я Ярославъ и рече имъ: «Нынѣ, братья, не ходите, но срекше веремя, оже дасть Богь, на лѣто поидемь». Святослав же и Рюрикъ, послушавша его, возвратишася. Святославъ же посла сыны своя с полкы своими полем ко Игореви, веля ему ѣхати в себе мѣсто, а Рюрикъ посла Володимѣра Глѣбовича с полкы своими. Володимѣръ же Глѣбовичь посла ко Игореви, прося у него ѣздити напереди полкомъ своимъ: князи бо русции дали бяхуть напередѣ ѣздити в Руской земли. Игорь же не да ему того. Володимерь же розгнѣвався и возъвратися. И оттолѣ идя, иде на севѣрьскиѣ городы, и взя в них много добытокъ. Игорь же возвороти киевьскии полки и пристави к нимъ Олга, сыновца своего Святослава, абы како довести полкъ цѣлъ, а самъ ѣха, поима со собою брата своего Всеволода, и Святославича Всеволода, и Андрѣя с Романомъ, и нѣколко от черного клобука, с Кулдюремь и с Кунътувдѣемь, и придоша к рѣцѣ к Хырии. И бысть тоиѣ ночи тепло и дождь рамянъ, и умножися вода, и не бысть имъ куда переѣхати, а половцѣ, котории утягли переити вежами, спасошася, а которѣи не утягли, а тѣхъ взяша; рекоша же, ако в ту рать вежѣ и кони и скоти мнози потопли суть в Хирии, бѣгаюче передъ русью <...>
В год 6691 (1183) . Месяца февраля в двадцать третий день, в первую неделю поста, измаилтяне, безбожные половцы, пришли войной на Русь, к Дмитрову, с окаянным Колчаком и с Глебом Тириевичем, но по Божьему заступничеству не принесли они беды. Князь же Святослав Всеволодич посоветовался со сватом своим Рюриком, и пошли они против половцев и остановились у Олжич, поджидая Ярослава из Чернигова. Встретил их Ярослав и сказал им: «Сейчас, братья, не ходите, но, сговорившись о времени, если Бог даст, пойдем на них летом». Святослав же и Рюрик, послушавшись его, возвратились. Святослав послал сыновей своих с полками своими степью к Игорю, велев ему ехать вместо себя, Рюрик же послал со своими полками Владимира Глебовича. А Владимир Глебович послал к Игорю, испрашивая у него разрешения выйти вперед со своим полком, ибо князья русские поручали ему передовые полки в Русской земле. Но Игорь не разрешил ему этого. Разгневался Владимир и возвратился. И идя оттуда, напал на города северские и захватил в них большую добычу. Игорь же повернул назад киевские полки и поставил над ними Олега и племянника своего Святослава, чтобы довели они войско без потерь, а сам поехал, взяв с собой брата своего Всеволода и Всеволода Святославича, и Андрея с Романом, и некоторое число воинов из черных клобуков с Кулдюрем и с Кунтувдеем, и пришли они к реке Хоролу. И было в ту ночь тепло, шел сильный дождь, и поднялась вода, и не удалось им найти брода, а половцы, которые успели переправиться со своими шатрами — те спаслись, а какие не успели — тех взяли в плен; говорили, что во время этого похода и бегства их от русских немало шатров, и коней, и скота утонуло в реке Хороле. <...>
Того же лѣта Богъ вложи въ сердце Святославу, князю киевьскому и великому князю Рюрикови Ростиславичю... поити на половцѣ. И посласта по околниѣ князи, и совкупишася к нима Святославича Мьстиславъ и Глѣбъ, и Володимѣръ Глѣбовичь ис Переяславля, Всеволодъ Ярославичь из Лучьска с братомъ Мьстиславомъ, Романовичь Мьстиславъ, Изяславъ Давыдовичь и Городеньский Мьстиславъ, Ярославъ, князь пиньский с братомъ Глѣбомъ, из Галича от Ярослава помочь, а своя братья не идоша, рекуще: «Далече ны есть ити в низъ Днѣпра, не можемь своѣе землѣ пусты оставити: но еже поидеши на Переяславль, то совокупимся с тобою на Сулѣ». Святослав же, не любуя на свою братью, поиде, поспѣшая путь свой и поущаемь Божиимъ промысломъ, тѣмь старѣйшии его сынове не утягоша от Черниговьской сторонѣ. Идущю же ему по Днепру, и ста ту, идеже нарѣцаеться Инжирь бродъ, и ту перебродися на ратьную сторону Днѣпра и 5 дней искаша ихъ. Ту же отряди моложьшеѣ князѣ передъ своими полки: отряди же Володимера Переяславьского, и Глѣба, и Мьстислава, сына своего, и Романовича Мьстислава и Глѣба Гюрговича, князя дубровицьского, и Мьстислава Володимерича и берендѣевъ с нимь было 2100. Половци же, узрѣвше Володимерь полкъ, крѣпко идущь на нихъ, и побѣгоша, гоними гнѣвомъ Божиимъ и святѣй Богородицѣ. Оним же, ѣхавшимъ по нихъ, не постигъше, возворотишася русь, и стояша на мѣстѣ, нарѣцаемемь Ерель, егоже русь зоветь Уголъ.
В том же году побудил Бог Святослава, князя киевского, и великого князя Рюрика Ростиславича пойти войной на половцев. И послали они к соседним князьям, и собрались к ним Мстислав и Глеб Святославичи, и Владимир Глебович из Переяславля, Всеволод Ярославич из Лучьска с братом Мстиславом, Мстислав Романович, Изяслав Давидович и Мстислав Городенский, Ярослав, князь пинский с братом Глебом, и из Галича пришла помощь от Ярослава, а свои братья не пришли, говоря: «Далеко нам идти к низовьям Днепра, не можем свою землю оставить без защиты, но если пойдешь через Переяславль, то встретимся с тобой на Суле». Святослав же, рассердившись на братьев своих, поспешно отправился в путь, побуждаемый Божественным промыслом; потому-то старшие сыновья его и не поспели из Черниговщины. Двинулся он вдоль Днепра и достиг того места, которое называется Инжир-бродом, и тут перешел на вражеский берег Днепра и пять дней искал половцев. Тогда отправил младших князей перед своими полками: послал Владимира Переяславского, и Глеба, и Мстислава, сына своего, и Мстислава Романовича, и Глеба Юрьевича, князя дубровицкого, и Мстислава Владимировича, и берендеев было с ним две тысячи сто. А половцы, увидев отряд Владимира, смело идущий им навстречу, побежали, гонимые гневом Божьим и святой Богородицы. Русские, погнавшись за ними, не догнали, возвратились и остановились на месте, называемом Орель, которое на Руси зовется Угол.
Половецький же князь Кобякъ , мнѣвъ толко руси, возвратися и погна во слѣдъ ихъ. Идущим же имъ по нихъ, узрѣша полци рустѣи, начаша ся стрѣляти о рѣку и начаша межи собою перегонити, и бысть имъ того надолзѣ. Слышав же Святославъ и Рюрикъ и пустиста имъ болшиѣ полкы на помочь, а сама поидоста за ними поспѣвающа. Якоже узрѣша половци помочныя полкы и мнѣша ту Святослава и Рюрика , абье поскочиша. Русь же, приимше помощь Божию и въвѣртѣшася в нѣ, и начаша ѣ сѣчи и имати. И тако створи Господь милость хрестьяномъ, в тый же день возвеличи Богъ князя Святослава и Рюрика за вѣру ею.
Половецкий же князь Кобяк, решив, что это и есть все русское войско, возвратился и стал преследовать его. Когда половцы, преследуя, увидели полки русские, то начали перестреливаться через реку и старались обойти друг друга, и так продолжалось немалое время. Узнав об этом, Святослав и Рюрик отправили им на помощь основные силы, а сами спешно двинулись следом. Когда же половцы увидели полки, пришедшие на помощь, то решили, что с ними и Святослав и Рюрик, и тотчас же повернули назад. Русские же, укрепившись Божьей помощью, прорвали их строй и начали их сечь и пленить. И так проявил Господь милость свою христианам, в тот день возвеличил Бог Святослава и Рюрика за благочестие их.
И ту яша Кобяка Карлыевича со двѣима сынома, Билюковича Изая и Товлыя съ сыномъ, и брата его Бокмиша, Осалука, Барака, Тарха, Данила и Съдвака Кулобичкого яша жь, и Корязя Калотановича ту убиша и Тарсука, а инѣхъ бе-щисла. Створи же Богъ побѣду сю мѣсяца июля въ 30 в понедѣлникъ, в память святаго Ивана Воиника. Великий же князь Святославъ Всеволодичь и Рюрикъ Ростиславичь приемше от Бога на поганыя побѣду и возвратишася восвояси съ славою и честью великою.
И взяли в плен тогда Кобяка Карлыевича с двумя сыновьями, Билюковича Изая, и Товлыя с сыном, и брата его Бокмиша, Осалука, Барака, Тарха, Данила и Содвака Кулобичского также пленили, и Корязя Калотановича тут убили и Тарсука, а прочих — без счета. Даровал Бог победу эту месяца июля в тридцатый день, в понедельник, в день памяти святого Ивана Воиника. А великий князь Святослав Всеволодич и Рюрик Ростиславич, получив от Бога победу над погаными, возвратились по домам со славой и с честью великой.
Того же лѣта слышавъ Игорь Святославличь, оже шелъ Святославъ на половцѣ, призва к собѣ брата своего Всеволода и сыновця Святослава и сына своего Володимѣра, молвяшеть бо ко братьи и ко всѣй дружинѣ: «Половци оборотилися противу рускимъ княземь, и мы без них кушаимся на вежах ихъ ударити». Да яко бысть за Мѣрломь, и срѣтеся с половци, поѣхалъ бо бяше Обовлы Костуковичь в четырѣхъстѣхъ воеватъ к Руси, и ту абье пустиша к нимъ кони. Половци же побѣгоша Божьимь повеленьемь, и русь погнаша ѣ, и ту побѣдиша ѣ, и возвратишася восвояси.
В это же время Игорь Святославич, услышав, что Святослав отправился на половцев, призвал к себе брата своего Всеволода, и племянника Святослава, и сына своего Владимира и обратился к братии своей и ко всей дружине: «Половцы выступили против русских князей, и мы без них попытаемся напасть на их вежи». И когда переправились за Мерлу, встретились с половцами — ехал Обовлы Костукович с четырехстами воинами воевать на Русь, и тут помчались им навстречу на конях. Половцы же, по повелению Божьему, обратились в бегство, и русские погнались за ними, и победили их тут, и возвратились восвояси.
В то же время Володимеръ Ярославичь Галичький, шюринъ Игоревъ, бяшеть у Игоря, зане выгнанъ бяшеть отцемь своим из Галича. То же Володимѣръ приде преже ко Володимѣру к Романови. Романъ, блюдяся отца его, не да ему опочити у себе. Оттолѣ же иде ко Инъгварови Дорогобужю, и тотъ, блюдяся отца его, и не прия его. И онъ оттолѣ ѣха ко Святополку Турову, и тый такоже отпусти его; ко Давыдови Смоленьску — Давыдъ же отпусти, в Суждаль ко Всеволоду, уеви своему . Володимеръ же Галичькый ни тамо обрѣте собѣ покоя, приде к зяти своему Путивлю, ко Игореви Святославичю. Той же прия с любовью и положи на немь честь велику, и за двѣ лѣтѣ держа и́ у себе, и на третьее лѣто введе и́ в любовь со отцемь его и посла с нимъ сына своего, зятя Рюрикова, Святослава <...>.
В это же время Владимир Ярославич Галицкий, шурин Игорев, находился у Игоря, так как был изгнан отцом своим из Галича. Тот Владимир прежде всего отправился во Владимир к Роману, но Роман, боясь его отца, не разрешил ему поселиться у себя. Оттуда направился к Ингварю в Дорогобуж, и тот, из страха перед отцом его, не принял Владимира. И он оттуда поехал в Туров, к Святополку, и тот также не пустил его, к Давиду в Смоленск — и Давыд его не пустил, в Суздаль к Всеволоду, дяде своему, но и там Владимир Галицкий не обрел покоя и пришел в Путивль, к зятю своему Игорю Святославичу. Тот же встретил его радушно и с честью великою и два года держал у себя, а на третий год примирил его с отцом и послал с ним сына своего, зятя Рюрикова, Святослава. <...>
И тогда окончилась битва, и разлучены были пленники, и пошли половцы каждый к своим вежам. Игоря же взял в плен муж именем Чилбук из Тарголовцев, а Всеволода, брата его, захватил Роман Кзич, а Святослава Ольговича — Елдечук из Вобурцевичей, а Владимира — Копти из Улашевичей. Тогда же на поле битвы Кончак поручился за свата своего Игоря, ибо тот был ранен. И из стольких людей мало кто смог по счастливой случайности спастись, невозможно было скрыться беглецам — словно крепкими стенами окружены были полками половецкими. Но наших русских мужей пятнадцать убежало, а ковуев и того меньше, а остальные в море утонули.
В то же время великый князь Всеволодичь Святославъ шелъ бяшеть в Корачевъ и сбирашеть от Вѣрхъних земль вои, хотя ити на половци к Донови на все лѣто. Яко возворотися Святославъ и бысть у Новагорода Сѣверьского, и слыша о братьи своей, оже шли суть на половци, утаившеся его, и не любо бысть ему. Святослав же идяше в лодьяхъ, и яко приде к Чернигову, и во тъ годъ прибѣже Бѣловолодъ Просовичь, и повѣда Святославу бывшее о половцѣхъ. Святослав же, то слышавъ и вельми воздохнувъ, утеръ слезъ своих и рече: «О, люба моя братья, и сыновѣ и мужѣ землѣ Рускоѣ! Дал ми Богъ притомити поганыя, но не воздержавше уности отвориша ворота на Русьскую землю. Воля Господня да будеть о всемь! Да како жаль ми бяшеть на Игоря, тако нынѣ жалую болми по Игорѣ, братѣ моемь».
В это время великий князь Святослав Всеволодич отправился в Карачев и собирал в Верхних землях воинов, намереваясь на все лето идти на половцев к Дону. Когда уже на обратном пути оказался Святослав у Новгорода-Северского, то услышал о братьях своих, что пошли они втайне от него на половцев, и был он этим очень раздосадован. Святослав в то время плыл в ладьях; когда же прибыл он в Чернигов, прибежал туда Беловолод Просович и поведал Святославу о случившемся в Половецкой земле. Святослав, узнав об этом, вздохнул тяжело и сказал, утирая слезы: «О дорогая моя братия, и сыновья, и мужи земли Русской! Даровал мне Бог победу над погаными, а вы, не сдержав пыла молодости, отворили ворота на Русскую землю. Воля Господня да будет во всем! И как я только что досадовал на Игоря, так теперь оплакиваю его, брата своего».
Посем же Святославъ посла сына своего Олга и Володимера в Посемье . То бо слышавше, возмятошася городи посемьские, и бысть скорбь и туга люта, якоже николиже не бывала во всемь Посемьи и в Новѣгородѣ Сѣверьскомъ и по всей волости Черниговьской: князи изымани и дружина изымана и избита. И мятяхуться, акы в мутви, городи воставахуть, и не мило бяшеть тогда комуждо свое ближнее, но мнозѣ тогда отрѣкахуся душь своих, жалующе по князихъ своихъ. Посем же посла Святославъ ко Давыдови Смоленьску, река: «Рекли бяхомъ поити на половци и лѣтовати на Донѣ, нынѣ же половци се побѣдилѣ Игоря и брата его и съ сыномъ , а поеди, брате, постерези землѣ Рускоиѣ». Давыдъ же приде по Днепру, придоша же ины помочи, и сташа у Треполя, а Ярославъ в Черниговѣ, совокупивъ вои свои, стояшеть.
После этого послал Святослав сына своего Олега и Владимира в Посемье. Узнав о случившемся, пришли в смятение города посемские, и охватила их скорбь и печаль великая, какой никогда не бывало во всем Посемье, и в Новгороде-Северском, и во всей земле Черниговской: князья в плену, и дружина пленена или перебита. И метались люди в смятении, в городах брожение началось, и не милы были тогда никому свои близкие, но многие забывали и о душе своей, печалясь о своих князьях. Затем послал Святослав к Давыду в Смоленск, со словами: «Сговаривались мы пойти на половцев и лето провести на берегах Дона, а теперь половцы победили Игоря, и брата его, и сына; так приезжай же, брат, охранять землю Русскую». Давыд же приплыл по Днепру, пришли и другие на помощь, и расположились у Треполя, а Ярослав с полками своими стоял в Чернигове.
Поганыи же половци, побѣдивъше Игоря с братьею, и взяша гордость велику и скупиша всь языкъ свой на Рускую землю. И бысть у нихъ котора; молвяшеть бо Кончакъ: «Поидемъ на Киевьскую сторону, гдѣ суть избита братья наша и великый князь нашь Бонякъ», а Кза молвяшеть: «Поидем на Семь, гдѣ ся осталѣ жены и... дѣти: готовъ намъ полонъ собранъ, емлем же городы без опаса». И тако раздѣлишася надвое: Кончакъ поиде к Переяславлю и оступи городъ, и бишася ту всь день. Володимеръ же Глѣбовичь бяше князь в Переяславлѣ, бяше же дерзъ и крѣпокъ к рати, выеха из города и потче к нимъ. И по немь мало дерьзнувъ дружинѣ. И бися с ними крѣпко, и обьступиша мнозии половцѣ. Тогда прочии, видивше князя своего крѣпко бьющеся, выринушася из города и тако отьяша князя своего, язьвена сущи треми копьи. Сий же добрый Володимеръ язвенъ, труденъ въѣха во городъ свой, и утре мужественаго поту своего за очину свою... Володимеръ же слашеть ко Святославу и ко Рюрикови и ко Давыдови и рече имъ: «Се половьци у мене, а помозите ми». Святослав же слашеть ко Давыдови, а Давыдъ стояшеть у Треполя со смолняны. Смолнянѣ же почаша вѣчѣ дѣяти рекуще: «Мы пошли до Киева, даже бы была рать, билися быхом, намъ ли иноѣ рати искати, то не можемь, уже ся есмы изнемоглѣ». Святослав же съ Рюрикомъ и со инѣми помочьми влегоша во Днѣпрь противу половцемь, а Давыдъ возвратися опять со смолняны. То слышавше половци и возвратишася от Переяславя. Идущи же мимо, приступиша к Римови . Римовичи же затворишася в городѣ и возлѣзъше на заборолѣ, и тако Божиимъ судомъ летѣста двѣ городници с людми тако к ратнымъ. И на прочая гражаны наиде страх, да которѣи же гражанѣ выидоша изъ града и бьяхуться, ходяще по Римьскому болоту, то тѣ и избыша плѣна, а кто ся осталъ в городѣ, а тѣ вси взяти быша. Володимеръ же слашеться ко Святославу Всеволодичю и ко Рюрикови Ростиславичю, понуживая ихъ к собѣ, да быша ему помоглѣ. Он же опоздися, сжидающе Давыда с смолняны. И тако князѣ рускиѣ опоздишася и не заѣхаша ихъ. Половци же, вземше городъ Римовъ, и ополонишася полона и поидоша восвояси, князи же возворотишася в домы своя, бяхуть бо печални и со сыномъ своимъ Володимѣромъ Глѣбовичемъ, зане бяшеть раненъ велми язвами смертьными, и хрестьянъ плененыхъ от поганыхъ.
Поганые же половцы, победив Игоря с братией, немало возгордились и собрали всех людей своих, чтобы пойти на Русскую землю. И начался у них спор; говорил Кончак: «Пойдем к Киеву, где была перебита братия наша и великий князь наш Боняк»; а Гза говорил: «Пойдем на Сейм, где остались их жены и дети: там для нас готовый полон собран, будем города забирать, никого не опасаясь». И так разделились надвое: Кончак пошел к Переяславлю, и окружил город, и бился там весь день. Владимир же Глебович, князь Переяславля, был храбр и силен в бою, выехал он из города и напал на врагов. И лишь немногие из дружины решились ехать за ним. Жестоко бился он и окружен был множеством половцев. Тогда остальные переяславцы, видя, как мужественно бьется их князь, выскочили из города и выручили князя своего, раненного тремя копьями. А славный воин тот, Владимир, тяжело раненный, въехал в город свой и утер мужественный пот за отчину свою. И послал Владимир к Святославу, и к Рюрику, и к Давыду, с просьбой: «Половцы у меня, так помогите же мне». Святослав послал к Давыду, а Давыд стоял у Треполя со смоленцами. Смоленцы же начали совещаться и сказали так: «Мы пришли к Киеву, если бы была там сеча — сражались бы, но зачем нам другой битвы искать, не можем — устали уже». А Святослав с Рюриком и с другими, пришедшими на помощь, пошли по Днепру против половцев, Давыд же возвратился назад со своими смоленцами. Половцы, услышав об этом, отступили от Переяславля. И, проходя мимо Римова, осадили его. Римовичи затворились в городе и заполнили все заборолы, и, по воле Божьей, рухнули две городницы с людьми на сторону осаждавших. На остальных же горожан напал страх, кто из них выбежал из города и бился в болотах подле Римова, те и спаслись от плена, а кто остался в городе — тех всех пленили. Владимир же посылал к Святославу Всеволодичу и к Рюрику Ростиславичу, призывая их к себе на помощь. Но Святослав задержался, ожидая Давыда со смоленцами. И так опоздали князья русские и не догнали половцев. Половцы же, взяв город Римов, с полоном отправились восвояси, а князья вернулись по своим домам, печалясь о сыне своем Владимире Глебовиче, получившем тяжелые смертельные раны, и о христианах, взятых в полон погаными.
И се Богъ, казня ны грѣхъ ради нашихъ, наведе на ны поганыя, не аки милуя ихъ, но насъ казня и обращая ны к покаянью, да быхом ся востягнули от злыхъ своих дѣлъ. И симъ казнить ны нахожениемь поганыхъ, да некли смирившеся воспомянемься от злаго пути.
Вот так Бог, казня нас за грехи наши, привел на нас поганых не для того, чтобы порадовать их, а нас наказывая и призывая к покаянию, чтобы мы отрешились от своих дурных деяний. И наказывает нас набегами поганых, чтобы мы, смирившись, опомнились и сошли с пагубного своего пути.
А друзии половцѣ идоша по оной сторонѣ к Путивлю. Кза у... силахъ тяжькихъ и повоевавши волости их и села ихъ пожгоша. Пожгоша же и острогъ у Путивля и возвратишася восвояси.
А иные половцы двинулись по другой стороне Сулы к Путивлю. Гза с большим войском разорил окрестности его и села пожег. Сожгли половцы и острог у Путивля и вернулись восвояси.
Игорь же Святославличь тотъ годъ бяшеть в Половцехъ, и глаголаше: «Азъ по достоянью моему восприяхъ побѣду от повеления твоего, владыко Господи, а не поганьская дерзость обломи силу рабъ твоихъ. Не жаль ми есть за свою злобу прияти нужьная вся, ихже есмь приялъ азъ». Половци же, аки стыдящеся воевъдъства его, и не творяхуть ему, но приставиша к нему сторожовъ 15 от сыновъ своихъ, а господичичевъ пять, то тѣхъ всихъ 20, но волю ему даяхуть: гдѣ хочеть, ту ѣздяшеть и ястрябомъ ловяшеть, а своих слугъ съ 5 и съ 6 с нимь ѣздяшеть. Сторожевѣ же тѣ слушахуть его и чьстяхуть его, и гдѣ послашеть кого — бесъ пря творяхуть повелѣное им. Попа же бяшеть привелъ из Руси к собѣ со святою службою, не вѣдяшеть бо Божия промысла, но творяшеться тамо и долъго быти. Но избави и́ Господь за молитву хрестьяньску, имже мнозѣ печаловахуться и проливахуть же слезы своя за него.
Игорь же Святославич в то время находился у половцев, и говорил он постоянно: «Я по делам своим заслужил поражение и по воле твоей, владыка Господь мой, а не доблесть поганых сломила силу рабов твоих. Не стою я жалости, ибо за злодеяния свои обрек себя на несчастия, которые я и испытал». Половцы же, словно стыдясь доблести его, не чинили ему никакого зла, но приставили к нему пятнадцать стражей из числа своих соплеменников и пять сыновей людей именитых, и всего их было двадцать, но не ограничивали его свободы: куда хотел, туда ездил и с ястребом охотился, а своих слуг пять или шесть также ездило с ним. Те стражи его слушались и почитали, а если посылал он кого-либо куда-нибудь, то беспрекословно исполняли его желания. И попа привел из Руси к себе для святой службы, не зная еще Божественного промысла, но рассчитывая, что еще долго там пробудет. Однако избавил его Господь по молитвам христиан, ибо многие печалились о нем и проливали слезы.
Будущю же ему в половцехъ, тамо... налѣзеся мужь, родомъ половчинъ, именемь Лаворъ. И тотъ приимъ мысль благу и рече: «Поиду с тобою в Русь». Игорь же исперва не имяшеть ему вѣры, но держаше мысль высоку своея уности, мышляшеть бо, емше мужь, и бѣжати в Русь, молвяшеть бо: «Азъ славы дѣля не бѣжахъ тогда от дружины, и нынѣ неславнымъ путемь не имамъ поити». С нимъ бо бяшеть тысячского сынъ и конюший его, и та нудяста и глаголюща: «Поиди, княже, в землю Рускую, аще восхощет Богь — избавить тя». И не угодися ему время таково, какого же искашеть. Но якоже преже рекохомъ, возвратишася от Переяславля половци, и рекоша Игореви думци его: «Мысль высоку и не угодну Господеви имѣешь в собѣ: ты ищеши няти мужа и бѣжати с нимъ, а о семь чему не разгадаешь, оже приедуть половци с войны, а се слышахомъ, оже избити им князя и васъ и всю русь. Да не будеть славы тобѣ, ни живота». Князь же Игорь приимъ во сердцѣ свѣтъ ихъ, уполошася приѣзда ихъ, и возиска бѣжати.
Когда же был он у половцев, то нашелся там некий муж, родом половец, по имени Лавр. И пришла тому мысль благая, и сказал он Игорю: «Пойду с тобою в Русь». Игорь же сначала не поверил ему, к тому же лелеял он дерзкую надежду, как это свойственно юности, замышляя бежать в Русь вместе со своими мужами, и говорил: «Я, страшась бесчестия, не бросил тогда дружину свою, и теперь не могу бежать бесславным путем». С Игорем же были сын тысяцкого и конюший его, и те убеждали князя, говоря: «Беги, князь, в землю Русскую, если будет на то Божья воля — спасешься». Но все не находилось удобного времени, какого он ждал. Однако, как говорили мы прежде, возвратились половцы из-под Переяславля, и сказали Игорю советчики его: «Не угоден Богу твой дерзкий замысел: ты ищешь случая бежать вместе с мужами своими, а что же об этом не подумаешь: вот приедут половцы из похода, и, как слышали мы, собираются они перебить и тебя, князь, и мужей твоих, и всех русских. И не будет тебе ни славы, ни самой жизни». Запал князю Игорю в сердце совет их; испугавшись возвращения половцев, решил он бежать.
Не бяшеть бо ему лзѣ бежати в день и в нощь, имъже сторожевѣ стрежахуть его, но токмо и веремя таково обрѣтѣ в заходъ солнца. И посла Игорь к Лаврови конюшого своего, река ему: «Перееди на ону сторону Тора с конемь поводнымъ», бяшеть бо свѣчалъ с Лавромъ бѣжати в Русь. В то же время половци напилися бяхуть кумыза. А и бы при вечерѣ пришедъ конюший повѣда князю своему Игореви, яко ждеть его Лаворъ. Се же вставъ, ужасенъ и трепетенъ, и поклонися образу Божию и кресту честному, глаголя: «Господи сердцевидче! Аще спасеши мя, Владыко, ты недостойнаго!» И возмя на ся крестъ и икону, и подоима стѣну, и лѣзе вонъ, сторожем же его играющимъ и веселящимся, а князя творяхуть спяща. Сий же пришедъ ко рѣцѣ, и перебредъ, и всѣде на конь, и тако поидоста сквозѣ вежа.
Но нельзя ему было бежать ни днем, ни ночью, потому что стерегли его стражи, но показалось ему самым удобным время на заходе солнца. И послал Игорь к Лавру конюшего своего, веля передать: «Переезжай на тот берег Тора с конем поводным», ибо решился он бежать с Лавром в Русь. Половцы же в это время напились кумыса. Когда стало смеркаться, пришел конюший и доложил князю своему Игорю, что ждет его Лавр. Встал Игорь в страхе и в смятении, поклонился образу Божьему и кресту честному, говоря: «Господи, в сердцах читающий! О, если бы ты спас меня, Владыка, недостойного!» И, взяв с собой крест и икону, поднял стену шатра и вылез из него, а стражи тем временем забавлялись и веселились, думая, что князь спит. Он же, подойдя к реке, перебрался на другой берег, сел на коня, и так поехали они с Лавром через вежи.
Се же избавление створи Господь в пятокъ в вечерѣ. И иде пѣшь 11 денъ до города Донця, и оттолѣ иде во свой Новъгородъ, и обрадовашася ему. Из Новагорода иде ко брату Ярославу к Чернигову, помощи прося на Посемье. Ярослав же обрадовася ему и помощь ему... обѣща. Игорь же оттолѣ ѣха ко Киеву, к великому князю Святославу, и радъ бысть ему Святославъ, такъже и Рюрикъ, сватъ его.
Принес ему Господь избавление это в пятницу вечером. И шел Игорь пешком до города Донца одиннадцать дней, а оттуда — в свой Новгород, и все обрадовались ему. Из Новгорода отправился он к брату своему Ярославу в Чернигов, прося помочь ему в обороне Посемья. Обрадовался Игорю Ярослав и обещал помощь. Оттуда направился Игорь в Киев, к великому князю Святославу, и рад был Игорю Святослав, а также и Рюрик, сват его.
ИЗ ЛАВРЕНТЬЕВСКОЙ ЛЕТОПИСИ
ИЗ ЛАВРЕНТЬЕВСКОЙ ЛЕТОПИСИ
В то же лѣто Богъ вложи... в сердце княземъ русскымъ; ходиша бо князи русстии вси на половци: Святославъ Всеволодичь, Рюрикъ Ростиславичь, Володимеръ Глѣбовичь, Святославичь Глѣбъ, Гюргевичь Глѣбъ Туровьскый, Романовичь Мстиславъ, Давыдовичь Изяславъ, Всеволодъ Мстиславичь и галичьская помочь и володимерьская и лучьская. И поидоша к ним вкупѣ вси, и, перешедше Уголъ рѣку, 5 дний искаша ихъ. Володимеръ же Глѣбовичь, внукъ Юргевъ, ѣздяше напереду в сторожих с переяславци, и берендѣевъ было съ нимь 2000 и 100.
В то лето Бог вложил в сердце русским князьям мысль — ходили все князья русские на половцев: Святослав Всеволодич, Рюрик Ростиславич, Владимир Глебович, Глеб Святославич, Глеб Юрьевич Туровский, Мстислав Романович, Изяслав Давыдович, Всеволод Мстиславич и помощь из Галича, Владимира и Лучьска. И пошли все вместе на половцев, и перешли реку Угол, и пять дней искали их. Владимир же Глебович, внук Юрия, ездил впереди в сторожевом полку с переяславцами, и берендеев было с ним две тысячи сто.
Половци же услышавше русь, оже пришли на них, ради быша, надѣющеся на силу, рекоша: «Се Богъ вдалъ есть князи русскиѣ и полкы ихъ в руцѣ наши». Устремишася на бой, не вѣдуще глаголемаго, яко: «Нѣсть мужьства, ни есть думы противу Богови». Поидоша противу Володимеру, кличючи, яко пожрети хотяще. Володимеръ же Божьею помочью и святое Богородици и дѣда своего святою молитвою укрѣпляем и отца своего, поиде противу им. Испросилъся бяше у Святослава, рекъ: «Моя волость пуста от половець; пусти мя, отче Святославе, напередъ с сторожи». Князи же русстии не утягли бяху с Володимеромъ. Половци же, узрѣвше полкъ Володимерь крѣпко идущь на них, побѣгоша гоними гнѣвомъ Божьимъ и святое Богородици.
Половцы же, услышав, что русские пришли на них, обрадовались, надеясь на силу свою, и сказали: «Вот Бог отдал князей русских и полки их в руки наши». Бросились в битву, не ведая, что говорится: «Тщетно мужество и умысел, если Бог противится». Пошли они против Владимира, с кликами, словно пожрать его хотели. А Владимир, с помощью Божьей и святой Богородицы и укрепляем молитвой деда своего и отца своего, пошел им навстречу. Он упросил Святослава, говоря: «Волость моя опустошена половцами, пусти меня, отец мой Святослав, с передовым сторожевым полком». А князья русские не поспели за Владимиром. Половцы же, увидев полк Владимира, храбро на них идущий, побежали, гонимые гневом Божиим и святой Богородицы.
Наши же погнаша, сѣкуше я, 7 тысячь руками изъимаша ихъ, князий одинѣхъ было половецкихъ 400 и 17: Кобяка руками яша, Осолука, Барака, Тарга, Данила, Башкърта, Тарсука, Изу, Глѣба Тирьевича, Ексна, Алака и Толгыя, Давыдовича тести, с сыном, Тѣтия с сыном, Кобякова тьсти Турундая. И поможе Богъ и святая Богородиця Володимеру мѣсяца иуля въ 31 день в понедѣлник, на память святаго Евдокима Новаго.
Наши же погнали их, и рубили их, и семь тысяч взяли в полон, одних князей половецких было четыреста семнадцать, и Кобяка схватили, Осолука, Барака, Тарга, Данилу, Башкорта, Тарсука, Изу, Глеба Тириевича, Ексна, Алака и Толгыя, тестя Давыдова, с сыном, Тетия с сыном, Кобякова тестя Турундая. И помог Бог и святая Богородица Владимиру месяца июля в тридцать первый день, в понедельник, в день памяти святого Евдокима Нового.
Сдѣя Господь спасенье велико нашим князем и воемъ ихъ надъ врагы нашими, побѣжени быша иноплеменьници... кумани, рекше половци. И рече Володимеръ: «Сь день, иже створи Господь, възрадуемся и възвеселимся в онь, яко Господь избавил ны есть от врагъ наших и покори врагы наша под нозѣ наши, и скруши главы змиевыя». И бысть радость велика: дружина ополонишася и колодникы поведоша, оружья добыша и конь, и възвратишася домовь, славяще Бога и святую Богородицю, скорую помощницю роду хрестьяньску.
Даровал Господь победу великую нашим князьям и воинам их над врагами нашими, побеждены были иноплеменники куманы, или половцы. И сказал Владимир: «В этот день, дарованный нам Господом, возрадуемся и возвеселимся, ибо Господь избавил нас от врагов наших и поверг врагов наших под ноги наши, и сокрушил головы змиевы». И была радость великая: дружина обогатилась пленниками, и колодников повели, оружье добыли и коней, и возвратились домой, славя Бога и святую Богородицу, скорую на помощь роду христианскому.
В лѣто 6694 . Мѣсяца мая въ 1 день на память святаго пророка Иеремия, в середу на вечерни бы знаменье въ солнци , и морочно бысть велми, яко и звѣзды видѣти человѣкомъ, въ очью, яко зелено бяше, и въ солнци учинися яко мѣсяць, из рогъ его яко угль жаровъ исхожаше. Страшно бѣ видѣти человѣкомъ знаменье Божье.
В год 6694 (1186) . Месяца мая в первый день, в день памяти святаго пророка Иеремии, в среду, под вечер было знаменье на солнце, и так сильно потемнело, что можно было людям увидеть звезды, и в глазах все позеленело, а солнце превратилось как бы в месяц, а в рогах его словно горящие угли. Страшно было видеть людям знамение Божие.
В то же лѣто, того же мѣсяца мая въ 18 день на память святаго мученика Потапья в суботу родися сынъ у великаго князя Всеволода и нарекоша имя ему в святѣмь крещении Костянтинъ.
В тот же год, того же месяца в восемнадцатый день, в день памяти святого мученика Потапия, в субботу, родился сын у великого князя Всеволода, и нарекли имя ему в святом крещении Константин.
Того же лѣта здумаша Олгови внуци на половци, занеже бяху не ходили томь лѣтѣ со всею князьею, но сами поидоша о собѣ, рекуще: «Мы есмы ци не князи же? Такыже собѣ хвалы добудем!». И сняшася у Переяславля Игорь съ двѣма сынома из Новагорода Сѣверьскаго, ис Трубѣча Всеволодъ, братъ его, Олговичь Святославъ из Рыльска и черниговьская помочь. И внидоша в землю ихъ. Половьци же, услышавше, поидоша, рекуще: «Братья наша избита и отци наши, а друзии изъимани, а се нонѣ на нас идут». Послашася по всей земли своей, а сами поидоша к симъ, и ждаша дружины своея, а си к ним идуть, к вежамъ ихъ. Они же не пустячи в вежѣ, срѣтоша ихъ, а дружины не дождавъше и сступишася. И побѣжени бывше половци, и биша и до вежь, множество полона взяша, жены и дѣти, и стояша на вежах 3 дни веселяся, а рекуще: «Братья наша ходили с Святославомъ, великим князем, и билися с ними, зря на Переяславль , а они сами к ним пришли, а в землю ихъ не смѣли по них ити. А мы в земли их есмы, и самѣхъ избили, а жены их полонены, и дѣти у насъ. А нонѣ поидемъ по них за Донъ и до конця избьемъ ихъ. Оже ны будет ту побѣда, идем по них и луку моря, гдѣже не ходили ни дѣди наши, а возмем до конца свою славу и честь». А не вѣдуще Божья строенья.
В том же году надумали внуки Ольговы пойти на половцев, так как не ходили в прошлом году со всеми князьями, но сами по себе пошли, говоря: «А что, мы разве не князья? Такую же себе славу добудем!» И встретились у Переяславля Игорь с двумя сыновьями из Новгорода-Северского, брат его Всеволод из Трубчевска, Святослав Ольгович из Рыльска и пришедшие на помощь к ним из Чернигова. И вошли в землю половцев. Те же, услышав, пошли навстречу, говоря: «Братия наша перебита и отцы наши, а другие в плену, а теперь вот на нас идут». Послали весть по всей земле своей, а сами пошли навстречу и поджидали войска свои, а наши к ним идут, к вежам их. Половцы встретили их, не подпустив к вежам, и, не дожидаясь остальных войск, сошлись в битве. И побеждены были половцы, и гнали их до веж, и взяли русские полон — жен и детей, и стояли три дня в вежах их, веселясь и говоря: «Братия наша ходила со Святославом, великим князем, и бились с половцами на виду у Переяславля, те сами к ним пришли, а в землю Половецкую не посмели за ними пойти. А мы в земле их, и самих перебили, и жены их полонены, и дети их у нас. А теперь пойдем следом за ними за Дон и перебьем их всех без остатка. Если же и тут одержим победу, то пойдем вслед за ними и до лукоморья, куда не ходили и деды наши, а славу и честь свою всю возьмем до конца». Но не знали о предначертании Божьем.
А остатокъ бьеных тѣх бѣжаша дружинѣ своей, гдѣ бяху переже вѣсть послали, и сказаша имъ свою погыбель. Они же, слышавше, поидоша к ним, а по друзи послаша . И сняшася с ними стрѣлци, и бишася 3 дни стрѣлци, а копьи ся не снимали, а дружины ожидаючи, а к водѣ не дадуче имъ ити.
А остатки разбитых половцев бежали к войску своему, куда прежде весть посылали, и рассказали им о своем поражении. Те же, услышав, пришли к ним на помощь и за другими послали. И сошлись с русскими стрельцы, и бились три дня стрельцы, а в копийном бою не сходились, ожидая свою дружину, а к воде не дали им подойти.
И приспѣ к ним дружина вся, многое множство. Наши же, видѣвше ихъ, ужасошася, и величанья своего отпадоша, не вѣдуще глаголемаго пророкомъ: «Нѣсть человѣку мудрости, ни есть мужства, ни есть думы противу Господеви». Изнемогли бо ся бяху безводьемь и кони и сами, в знои и в тузѣ, и поступиша мало к водѣ, по 3 дни бо не пустили бяху ихъ к водѣ. Видѣвше ратнии, устремишася на нь, и притиснуша и к водѣ, и бишася с ними крѣпко и бысть сѣча зла велми. Друзии конѣ пустиша к нимъ съсѣдше, и кони бо бяху под ними изнемогли, и побѣжени быша наши гнѣвом Божьимъ. Князи вси изъимани быша, а боляре и велможа и вся дружина избита, а другая изъимана и та язвена. И възвратишася с побѣдою великою половци, а о наших не бысть кто и вѣсть принеса за наше согрѣшенье.
А подошло к ним войско все, бесчисленное множество. Наши же, увидев их, ужаснулись и забыли о похвальбе своей, ибо не ведали сказанного пророком: «Тщетны человеку и мудрость, и мужество, и замысел, если Бог противится». Изнемогли от безводия и кони и сами, в жаре и в муках, и наконец пробились к воде, а то три дня не подпускали их к воде. Видев это, враги устремились на них, и прижали их к воде, и яростно бились с ними, и лютая была битва. Сменили половцы коней своих, а у наших кони изнемогли, и были побеждены наши гневом Божьим. Князей всех в плен взяли, а из бояр и вельмож и дружины всей, — кто убит, другие в плен взяты или ранены. И возвратились с победой великой половцы, а о наших не ведомо кто и весть принес, а все за грехи наши.
Гдѣ бо бяше в нас радость — нонѣ же въздыханье и плачь распространися! Исайя бо пророкъ глаголеть: «Господи, в печали помянухом тя», и прочая.
Где же радость наша — теперь вздохи и плач повсюду! Исайя же пророк говорит: «Господи, в печали вспомнил тебя», и прочее.
И поиде путем гость, они же казаша, рекуще: «Поидѣте по свою братью, али мы идем по свою братью к вам». Князем же всѣм слышавше таку погыбель о братьѣ своей и до бояръ, возпиша вси, и бысть плачь и стенанье: овѣмъ бо братья избита и изъимана, а другымъ отци и ближикы. А князь Святославъ посла по сыны своѣ и по всѣ князи. И собрашася к нему г Кыеву и выступиша г Каневу. Половци же, услышавше всю землю Русскую идуще, бѣжаша за Донъ. Святослав же, слышавъ ихъ бѣжавших, възвратися г Кыеву со всею князьею, и разидошася в страны своя.
Шел своей дорогой купец, и половцы приказали ему передать: «Идите за своей братией, или мы идем за своей братией к вам». Князья же все, услышав о таком несчастии с братией своей и с боярами, застенали все, и повсюду был плач и рыдания: у одних братья погибли или в плен попали, у других отцы или близкие. А князь Святослав послал за сыновьями своими и за всеми князьями. И собрались к нему в Киев, и выступили к Каневу. Половцы же, услышав, что вся земля Русская идет против них, бежали за Дон. Святослав же, узнав, что они бежали, возвратился со всеми князьями к Киеву, и разошлись все по своим землям.
Половци же, услышавше ихъ отшедших, гнаша отай к Переяславлю, и взяша всѣ городы по Сулѣ, и у Переяславля бишася весь день. Володимеръ же Глѣбовичь, видѣ острогъ взимаем, выѣха из города к ним в малѣ дружинѣ, и потче к ним, и бишася с ними крѣпко, и обиступиша князя злѣ. И видѣвше горожане изнемагающа своих и выринушася из города и бишася, одва изотяша князя, боденаго треми копьи. А дружины много избьено. И вбѣгоша в городъ и затворишася. А они възвратишася со многым полоном в вежѣ.
А половцы, услышав, что они отошли, внезапно напали на Переяславль, и взяли все города по Суле, и у Переяславля бились весь день. Владимир же Глебович, видя, что они сейчас захватят острог, выехал из города с небольшой дружиной, и напал на них, и смело сразился с ними, они же, на беду, окружили князя. Но горожане, видя, что свои изнемогают в бою, выскочили из города и в бою едва отняли князя, раненного тремя копьями. А из дружины его многие погибли. И поспешили в город, и затворились в нем. А половцы возвратились с большим полоном в вежи.
И по малых днѣхъ ускочи Игорь князь у половець — не оставить бо Господь праведнаго в руку грѣшничю: очи бо Господни на боящаяся его, а уши его в молитву ихъ! Гониша бо по нем и не обрѣтоша, якоже и Саулъ гони Давыда , но Богъ избави и́, тако и сего Богь избави из руку поганых. А они вси держими бяху твердо, и стрегоми, и потвержаеми многими желѣзы и казньми.
Вскоре бежал Игорь от половцев — ибо Господь не оставит праведника в руках грешников: взирает Господь на тех, кто боится его, и прислушивается к молитвам их! Гнались за ним и не догнали; как Саул преследовал Давида, но Бог избавил того, так и Игоря Бог избавил от рук поганых половцев. А остальных держали строго и сторожили, угрожая цепями и муками.
Се же... здѣяся грѣх ради наших, зане умножишася грѣси наши и неправды. Богъ бо казнить рабы своя напастьми различьными, огнемь и водою и ратью, и иными различными казньми, хрестьяномъ бо многыми напастьми внити въ царство небесное. Согрѣшихом — казними есмы, яко створихом, тако и прияхом, но кажет ны добрѣ Господь нашь, но да никтоже можеть рещи, яко ненавидит нас Богь — не буди такого! Тако любить, якоже ны възлюбилъ е, и страсть приятъ, нас ради, да ны избавить от неприязни.
Все это свершилось из-за грехов наших, так как умножились грехи наши и преступления. Бог ведь казнит рабов своих различными напастями, и огнем, и водой, и войной, и иными различными бедами; христианам, многое перенесшим, суждено будет войти в царство небесное. Согрешили и казнимы, как поступали, за то и получили, но наказывает нас справедливо Господь наш, и пусть никто не посмеет сказать, что ненавидит нас Бог — не будет этого! Так любит, как возлюбил нас, когда муки принял нас ради, чтобы избавить нас от дьявола.
...измалтяне... — Β Древней Руси кочевников Востока называли «агарянами» или «измаилтянами»; считалось, что они происходят от библейского персонажа — Измаила, сына Авраама и его наложницы-египтянки Агари.
...ко Дмитрову — κ городу в Переяславском княжестве, южнее Путивля.
...Кончакомъ... — Кончак — сын Отрока, внук Шарукана, один из влиятельнейших половецких ханов.
...Святославъ Всеволодичь, сгадавъ со сватомъ своимъ Рюриком... — Святослав (ум. в 1194 г.) и Рюрик Ростиславич (ум. в 1212(?) г.) с 1180 г. были князьями-соправителями Киевской земли; однако «Слово ο полку Игореве» называет именно Святослава великим князем Киевским.
...у Олжичь — селения, расположенного у места впадения Десны в Днепр.
...ожидающе Ярослава — Ярослава Всеволодовича, князя черниговского (ум. в 1198 г.), брата Святослава Киевского.
...Володимѣра Глѣбовича — князя переяславского (ум. в 1187 г.) Переяславское княжество располагалось на левом берегу Днепра, юго-восточнее Киевской земли; центром княжества был город Переяславль-Южный (ныне Переяслав-Хмельницкий).
...ко Игореви — κ Игорю Святославичу, князю Новгорода-Северского (ум. в 1202 г.), герою «Слова ο полку Игореве».
...на севѣрьскиѣ городы — города Северской земли (ныне это территория Черниговской и Сумской областей), удела Игоря Святославича.
...Олга, сыновца своего Святослава... — Олега Святославича, сына Святослава Киевского (ум. в 1204 г.), и Святослава Ольговича Рыльского, племянника Игоря.
...брата своего Всеволода — Всеволода Святославича, князя трубчевского и курского (ум. в 1196 г.); «Слово» называет его Буй Тур Всеволод.
...от черного клобука... — Черные клобуки — собирательное наименование племенного объединения (торков, берендеев и других тюркских племен); являясь вассалами русских князей, черные клобуки участвовали в их войнах с половцами.
...к Хырии — κ Хоролу, правому притоку реки Псел.
...переити вежами... — то есть с шатрами, повозками, имуществом.
...из Галича от Ярослава... — От Ярослава Владимировича, князя галицкого (ум. в 1187 г.), тестя Игоря Святославича («Ярослава Осмомысла»).
...ко братьи... — Здесь, как и в «Слове ο полку Игореве», «братья»— это и собственно братья и шире — соратники.
...за Мѣрломь — за Мерлой, притоком Воркслы.
...Володимеръ Ярославичь Галичький, шюринъ Игоревъ... — Игорь был женат на его сестре, дочери Ярослава Осмомысла.
...ко Володимѣру κ Романови... ко Всеволоду, уеви своему.— Изгнанник посещает Владимир-Волынский, Дорогобуж (на реке Горыни, юго-восточнее города Ровно), Туров (на Припяти), Смоленск и, наконец, Суздаль, где княжил Всеволод, брат его матери Ольги.
...сына своего, зятя Рюрикова, Святослава. — Святослав Игоревич в 1187 г. женился на Ярославе, дочери Рюрика Ростиславича.
Въ лѣто 6692. — Перед этими словами в летописи повествуется ο пожаре в городе Гродно и об освящении в Киеве церкви Василия. Этот фрагмент мы опускаем.
...бесурменина, иже стрѣляше живымъ огньмь. — «Бесурменин»— мусульманин. «Живым огнем» летописец называет какое-то военное приспособление (катапульту?) для метания сосудов с зажигательной смесью.
...върядшиа в наворопъ...— Наворопом называли отряды, высылавшиеся впереди основных сил для разведки и внезапного нападения на противника.
...ватагы. — Ватага — место расположения войска и само войско или его отряд.
Въ лѣто 6693. — Β Древней Руси год начинался 1 марта; следовательно, события февраля 6692 г. и марта 6693 г. происходят, в переводе на наше летосчисление, весной 1185 г.
И бяшеть серенъ великъ, якоже вои не можахуть зрѣима переити днемь до вечера... — «Серен» — наст, подтаявший снег; по словам В. И. Даля, «коню он подрезывает и кровянит щетки, коннице нет ходу»; «зрѣима переити»— пройти то расстояние, которое можно окинуть взором. .
...приида ко Осколу... — левому притоку Северского Донца.
...к Салницѣ. — Сальница — небольшая речка, левый приток Северского Донца, протекавшая по территории, где ныне расположен город Изюм.
...на оной сторонѣ рѣкы Сюурлия. — По мнению Η. Β. Сибилева, Μ. Φ. Гетманца и др., Сюурлий — это река Голая Долина, протекающая в районе города Славянска (Донецкой области).
...а кто поѣдѣть заутра... какныБогъдасть. — Фраза недостаточно ясна; в переводе отражено одно из возможных ее толкований: только «лучшие конники» из половецкого (а не русского) войска смогут догнать ушедшие за ночь русские полки и переправиться вслед за ними (через Донец?).
...Кончака, и Козу Бурновича... и Терьтробича. — Помимо Кончака и Гзака (Гзы) перечисляются другие половецкие рода (орды) или их вожди.
...на рѣцѣ Каялы. — Существует большая литература ο местонахождении этой реки. Некоторые исследователи полагают, что «Каяла»— метафорическое название реки «печали», от глагола «каяти» (см.: Словарь-справочник «Слова ο полку Игореве», вып. 2. Л.. 1967, с. 179—180). Присоединяемся к тем исследователям, которые считают название Каяла (Каялы) тюркским гидронимом и ищут ее в районе города Славянска, отождествляя, например, с рекой Макатихой, притоком реки Голая Долина, впадающей в реку Сухой Торец.
...взяхъ на щитъ городъ Глѣбовъ у Переяславля. — Ο разгроме Глебова упоминается только в покаянной речи Игоря; можно предполагать, что это явилось местью за разорение Владимиром Переяславским городов Северской земли. Что это за город Глебов — неясно: в летописи упоминается город Глебов в верховьях Сулы, но он далеко отстоит от Переяславля.
...по свата Игоря... — Не обязательно думать, что дочь Кончака и сын Игоря были κ этому времени уже помолвлены: возможно, что летописец просто опережает события; в το время, когда составлялась летопись, князь и хан действительно стали сватами — Владимир был обвенчан с дочерью Кончака после возвращения из плена в 1187 г.
...а прочии в морѣ истопоша.— Едва ли имеется в виду Азовское море, как полагают некоторые исследователи; скорее всего речь идет ο каком-то большом озере в районе битвы (см. выше: «И бьяху бо ся, идуще в кругь при езерѣ»).
...от Вѣрхъних земль... — Верхние земли — район верховий Днепра; здесь имеется в виду Брянщина.
Посемье — земли по берегам Сейма, левого притока Десны.
...у Треполя — города на Днепре, южнее Киева (ныне Триполье).
...Бонякъ... — Половецких ханов Боняка и Шарукана разгромили в 1107 г. объединенные силы русских князей — Святополк Изяславич Киевский, Владимир Мономах, Олег Святославич и другие.
...к Римови — городу Римову в Переяславском княжестве.
...возлѣзъше на заборолѣ... летѣста двѣ городници... — По верху земляного оборонительного вала (или крепостной стены), окружавшего древнерусские города, сооружались крытые галереи, защищенные с внешней стороны деревянным бруствером — заборолы; с них отстреливались от осаждающих защитники крепости. Городница — башня или часть городской стены.
...князи же возворотишася... плененыхъ от поганыхъ. — Фраза испорчена, быть может, в результате неудачного слияния двух источников. Перевод ее условен.
Попа же бяшеть привелъ... со святою службою... — Перевод предположителен: быть может, с предметами, необходимыми для богослужения.
Лаворъ. — Β «Слове ο полку Игореве» он назван Овлур; эта форма более соответствует этимологии тюркского имени, но возможно, что «Овлур» — это измененное в половецком произношении имя «Лавр».
...мышляшеть бо, емше мужь, и бѣжати в Русь... (ср. также далее: «ты ищеши няти мужа и бѣжати с нимъ...»). — Текст неясен: Игорь «мышляшеть» бежать, но не хочет «неславнымъ путемь... поити»; перевод исходит из предположительного понимания текста (так же толкует его и В. И. Стеллецкий в своем издании «Слова ο полку Игореве», 1965 г.): Игорь хотел бежать не один, а с другими пленниками, но эта надежда была нереальной («...мысль высока... уности»).
...на ону сторону Тора... — Тор — приток Северского Донца (Казенный Торец, или нижнее течение этой реки от впадения в нее Сухого Торца и до устья); на берегах Тора находились вежи Кончака.
...города Донця — пограничного русского города на реке Уды; городище Донца расположено вблизи Харькова.
Β то же лѣто...— Цитируется статья 1185 (фактически — 1184) г.
...Святославъ Всеволодичъ, Рюрикъ Ростиславичь... — Святослав (ум. в 1194 г.) и Рюрик Ростиславич (ум. в 1212(?) г.) с 1180 г. были князьями-соправителями Киевской земли; однако «Слово ο полку Игореве» называет именно Святослава великим князем Киевским.
Володимеръ Глѣбовичь. — князь переяславский (ум. в 1187 г.). Переяславское княжество располагалось на левом берегу Днепра, юго-восточнее Киевской земли; центром княжества был город Переяславль-Южный (ныне Переяслав-Хмельницкий). Ипатьевская летопись в рассказе ο походе называет и неоднократно упоминает лишь одного сына Игоря — Владимира. «Слово ο полку Игореве» в символической картине («Два солнца померкоста... с нима молодая мѣсяца...») говорит ο двух князьях и двух княжичах, однако называя при этом Святослава и Олега, а не Владимира, бесспорно в походе участвовавшего. Мало вероятно, чтобы Игорь взял с собой в дальний и опасный поход мальчика Олега (он родился в 1174 г.). Поэтому скорее можно допустить, чго источник рассказа Лаврентьевской летописи располагал неточными данными, а в тексте «Слова» мы имеем дело с ошибочной глоссой (припиской на поле), впоследствии вставленной в текст, и речь в «Слове» идет ο Владимире Игоревиче и Святославе Ольговиче Рыльском.
...ис Трубѣча... из Рыльска...— Трубчевск - город на Десне, в южной части Брянской области. Рыльск - город на западе Курской области.
...зря на Переяславль... — Вероятно, это насмешливый намек на то, что русские князья не рисковали углубляться в половецкую степь, а сражались на границах Переяславского княжества.
...поидемъ по них за Донъ... — Дон, как цель похода Игоря, называется в «Слове ο полку Игореве», но путь русских войск, описанный в Ипатьевской летописи, убеждает, что события происходили вблизи реки Северский Донец. Однако летописец, видимо, приписывает Игорю намерение дойти до нижнего течения Дона и побережья Азовского моря (Лукоморья).
...г Каневу — городу на Днепре, ниже по его течению от Киева.
...якоже и Саулъ гони Давыда... — Вспоминается эпизод из Библии (1 Цар. гл. 18—31) ο преследовании царем Саулом юноши Давида.
Особенной обстоятельностью отличается повесть Ипатьевской летописи. Здесь рассказывается, что 23 апреля 1185 г., во вторник, князь Игорь Святославич выехал из своего города Новгород-Северска, взяв с собою своего брата Всеволода из Т рубчевска, племянника своего Святослава Ольговича из Рыльска и сына своего Владимира из Путивля.
При них был и вспомогательный отряд «коуев» (осевшие кочевники), которых прислал Игорю черниговский князь Ярослав. Князья двинулись в поход против половцев.
Когда они дошли до реки Донца, случилось солнечное затмение. И бояре и дружины смутились, видя В этом недоброе знамение. Но Игорь сказал: «Сами увидим, на добро нам или на зло сотворил его бог». Войска переправились через Донец, подошли к Ос колу, где Игорь два дня поджидал брата; тот шел иным путем из Курска. Отсюда пошли к реке Сальнице.
3десь их встретили заранее высланные вперед «сторожа» — разведчики, которые сообщили, что видели половцев уже готовыми к бою, и советовали князьям вернуться домой. Но князья не согласились на это. «Если нам, не бившеся, возвратиться, то срам нам будет хуже смерти».
На другой день, в пятницу, встретились с половцами. Русские построились в шесть полков, имея отборных стрелков впереди. Первая стычка с врагами была удачна для русских: они разбили половцев, захватили пленных и богатую добычу. Игорь хотел преследовать врагов и ночью, но по просьбе Святослава согласился переночевать на месте, чтобы дать отдых людям и коням.
На рассвете следующего дня, в субботу, половцы начали наступать со всех сторон. Начался бой. Во время боя Игоря ранили в руку. Бой длился всю субботу и ночь на воскресенье. На рассвете дрогнули черниговские кони и побежали. Игорь поскакал, чтобы остановить их, но ничего не добился. На обратном пути Игорь был схвачен половцами. Бой кончился полным разгромом русских. Все князья были взяты в плен.
О походе Игоря великий князь киевский Святослав узнал во время своих разъездов для подготовки похода на половцев, который он предполагал предпринять летом. Позднее он узнал и о поражении Игоря. Это известие очень огорчило великого князя.
Разгромив Игоря, половцы бросились на Русь. Они разбились на два отряда. Одни, во главе с Кончаком, пошли на Киевскую область, другие, с ханом Гза — на Посемье. Кончак осадил город Переяславль, но взять его не смог. Тогда он отошел от города и на обратном пути напал на город Римов и захватил его. Гза разорил Путивльскую область, пожег села и даже часть укреплений города и вернулся в свои степи.
Дальше летописная повесть рассказывает о жизни Игоря в плену и о бегстве его из плена при содействии половчанина Лавора (Овлура). Благополучно добрался Игорь до своего Новгород-Северска, оттуда поехал сначала к Ярославу черниговскому, а от него в Киев, к великому князю Святославу.
Таким образом, повесть рассказывает об определенном историческом событии — о походе северских князей на половцев в 1185 г. и о последовавшем набеге половцев на южные княжества. Ее автор обстоятельно повествует о походе, останавливая внимание читателя на мелких подробностях, старается точно изложить всю фактическую сторону похода. Довольно искусно автор строит свою повесть, вводя в нее не только описание событий, но и речи Игоря, Святослава и других лиц,
Автор живо рисует пребывание Игоря в плену, подготовку к бегству и возвращение на родину. Религиозно настроенный автор пронизывает свою повесть церковно-христианским духом. Благочестием наделяет он и князя Игоря. Победу русских над половцами при первом столкновении Игорь объясняет помощью бога, а поражение — наказанием божьим за те убийства и кровопролития, которые он, Игорь, учинил на Руси.
По-иному строит свое произведение автор «Слова о полку Игореве». Поход Игоря ему важен не сам по себе, не как интересный сюжет для повествования, а как показательный пример того, к чему приводят разрозненные действия отдельных князей, которые в погоне за славой забывают общерусские интересы. Он осмысливает причины неудачи похода Игоря, беря жизнь Руси за целых полтора столетия — от «старого» Владимира (Святославича) до «нынешнего Игоря».
Автор «Слова» раздумывает над судьбами Русской земли, страдающей от княжеских раздоров и нападений половцев. Основное в «Слове» — не событие, не факты, а их смысл и значение для Руси. Автор стремится разъяснить, как пагубны для страны княжеские междоусобия, как от них страдает народ, как этим пользуются половцы, нападая на Русь. Но автор не только разъясняет это, но и заставляет пережить, перечувствовать основные несчастья своей страны, размыслить над ними, он старается призвать князей к согласию между собой и к единению в защите Русской земли.
Основной текст:
РНБ, F.IV.231
Разночтения:
БАН, 16.4.4 (Ипатьевский) И
БАН, 21.3.14 (Яроцкого) Я
РНБ, собр. Погодина, № 1401 (Погодинский) П
л.196 (В лѣто 6693). В то же время Святославичъ Игорь, внукъ Олговъ, поеха з Новагорода мѣсяца априля въ 13 день, поимя съ собою брата Всеволода ис Трубска, и Святослава Олговича, сыновца своего з Рылска, и Володимера, сына с го, с Путивля, и у Ярослава испроси помочь Олстина Олекшича Прохор внука с ковуи и с // л.196 об. черниговскими. И тако идяху тихо, собираючи дружину се Бяху бо в нихъ и кони велми тучны. Идущим же имъ к Донцу рѣцѣ в год черный, Игоръ же возрѣ на небо и видѣ солнце, стоящоI.1[Я стояща.] яко мѣсяцъ, рече яром своим и дружинѣ своей: «Видите ли, что есть знамение се?». Оны[Я они.] возрѣвше, видѣвше[Я видѣша.] вси, и поклонишася главами, и поникоша, и рекоша мужи: «Княже, се есть не на добро знамение се». Игоръ же рече: «Братие и дружино, тайны Божия никто же вѣсть, а знамению творецъ Богъ и всему миру своему. А намъ что сотворит Богъ, или добро и наше зло, - а то же намъ видѣти». И то рекъ, перебриде Донецъ.
И тако прииде ко Осколу, и жда два дни брата своего Всеволода: тот б шел иным[Я инѣм.] путемъ ис Курска. И оттуду выидоша к Салници. Ту с коуе с ними сторожи приехаша, ихже бяше послали языка ловит. И рекоша приехавше: «Видѣхомся и з ратными вашими, со доспѣхом ездят. Да или поедете борзо, возворотимся домовъ 5яко не наше есть веремя». Игорь же рече с братьею своею: «Оже ны боудеть не бившися возворотитися5, то соромъ намъ будетъ пун смерти. Да како намъ Богъ дасть». И тако оугадавше, ехавше чрез ночъ. Заутра же, пяткоу наставшу, вь обѣдное[Я обидные.] время оусрѣтоша[Я устрѣтоша.] полки половецкие. Бяху бо до нихъ доспѣвали, вежи свои пустили за ся, а сами,[Я самы.] собравшеся от мала до велика, стояху на оной сторонѣ рѣчки Суурлии. И изрядиша полковъ 6: Игоревъ полкъ середѣ, а по праву брата его Всеволож, а по лѣву Святославль, сыновца его; на передѣ сынъ ему Володимеръ и другий полкъ Ярославли же бяху с Олтином коуеви, а третѣи[Я третый.] полкъ на передѣ стрѣлцы,[Я стрѣлци.] иже бяху от всѣхъ князь выведены. И тако изрядиша[Я изрядыша.] полки своя, и рече Игоръ къ братии своей: «Братия, сего есмы искали, а потягнѣмъ». И тако поидоша к нимъ, положили же на Бозѣ оупование свое. И яко быша к рѣцѣ Суурлии, и выехаша с половецких // л.197 полковъ стрѣлци и пустивше по стрѣлѣ на Русь, и тако поскочиша.
Русь же бяху еще не переехали рѣки Суурлии.[Я Суурли.] Поскочиша же и ти половцы силы половецкия, а котории же далеко рѣки стояху. Святослав же Олговичь и Володимеръ Игоревичь и Олсти с[Доб. по И.] коуи[Я коу.] и стрѣлцы потекоша по нихъ,[Я ных.] а Игоръ и Всеволод по малу идоста,[Я идоша, ста.] не роспускаючи[Я роспустя.] полку[Я пулку.] своего; передныи же разбиша[Я разбыша.] и имаша. Половцы же побѣгоша вежи, и Рус же дошедше вежи,[Я вежъ и.] ополонишася, друзии же в ночи приехаша к полком с полоном. И яко собрашася половци вси, и рече Игоръ къ братом и к мужем своимъ: «Се Богъ силою своею возложилъ на вороги наша побѣду, а на нас честь и славу. Се же видѣхомъ полки половецкия, иже мнози суть; ту же ци вси ся суть совокупили. Нынѣ поедемъ чрез ночь. А кто пойдет заутра по нас, та ци вси поедуть, на лучшыи конѣци переберутся, а з самыми, како нам Богъ даст». И рече Святославъ Олговичь стрыема своима: «Далече есмь гонил по половцех, а конѣ мои не могутъ. Еже ми нынѣ будеть[Я буде.] поехать, то толико ми будет на дорозѣ остати». И поможе ему Всеволод, якоже облечи[Испр. по И. Е, Я облегчи.] ту. И рече Игорь: 23«Да не дивно есть разоумѣющи, братья, оумрети». И облегоша тоу. Свѣтающи же соуботѣ, начаша выстоупати полци половецкии, акъ боровѣ. Изумѣшася князи рускии, кому ихъ которому поѣхати, бысть бо ихъ бещисленое множество. И рече Игорь 23 : «Се, вѣдаючи, собрахомъ на ся землю всю и Кончаки, и Козобоирновича, и Токсобича 24Колобича, и Етебича, и Терьтробича»24. И тако оугадавше всѣ, сосѣдоша с коней, хотяху бо, биющеся, доити рѣки Донца. Молвяху бо: «Иже побѣгнемъ, оутечемъ самы,[Я сами] а черный оставимъ люди, то от Бога намъ будет грѣхъ, сихъ[Я сых.] выдавше, пойдем. Но или оумремъ, или живы будемъ всѣ на едином мѣсте». И тако рекше, всѣ съсѣдоша с коней и поидоша биющеся. И тако Божиимъ попущениемъ оуязвиша[Я уязвыша.] Игора в руку и мертвиша[Я мертвыша.] шуйцу его. И бысть печаль велика в полку его: и воевода имяху, тот наперед уязвленъ бысть. И тако бишася крѣпко тот день до вечера, и мнози[Я мнозы.] ранны и мертвы быша в полкохъ//л. 197 об. руских. Наставши же ночи суботнѣй, и поидоша биючися.
Бысть же свитающей[Я свѣтающе.] недели, возмятошася куиевы[Я куевы.] полки, побѣгоша, Игоръ же бяше в то время на кони, зане раненъ бяше, и поиде к полку ихъ, хотя возворотити к полком. Уразумѣлъ[Я уразул.] же, яко далече шел есть от людий, соимя шолом, погна опять к полком 33того дяля, что быша познали князя, и возворотилися быша33. И тако не возворотися никто же, но токмо Михалко Юргевич[Я Гюргевич.] позналъ князя, возворотися. Не бяху бо добры и 35смяли коуи35, но мало от простыхъ, или 36от отрокъ36 боярских, добры бо[Я ибо.] вси бияхуся идущи пѣши. И посредѣ ихъ Всеволод не мало мужество показа. И яко приближися Игоръ к полком своим, и преехаша[Я приехаша.] поперекъ 39и тоу яша39 единъ[Я одинъ.] перестрѣлъ одале полку своего. Держима[Я дръжима.] же Игоръ видѣ брата Всеволода, крѣпко биющеся, и проси души своей смерти, яко да бы не видѣл падения брата своего. Всеволод же такъ бился, яко оружия в рукоу его не доста; и бияхоу бо ся идуще в кругъ по озерѣ.
И тако в день святаго воскресения наведе на ны Богъ гнѣвъ свой, въ радости мѣсто, наведе на ны плачь и въ веселия мѣсто жаль на рѣцѣ Каялы. Рече же Игоръ: «Помянух азъ грѣхи своя пред Господемъ Богомъ моим, яко много оубий- ство и кровопролитие[Я кровопролитья.] сотворихъ в земли христианстей, яко же бо азъ не пошадѣхъ христианъ, но взях на щитъ город Глѣбовъ у Переяславля. Тогда бо не мало подъяша зло безвинныи христиане отлучаемы - отецъ от рождении своих, 43братъ от брата, другъ от друга своего и жены от подроужии своихъ, и дщери от материи своихъ43, и подруга от подруги своея, и все смятеном плѣном и скорбию. Тогда бывшею живыи мертвым завидятся, а мертвый радовахуся аки мученицы святыи огнемъ от жизни сея искушение приемше. Старци поривахуся[Испр. по П. Е, Я поринахуся.] иже юности лютыя и немилостивыя раны подъяша, мужы[Я мужи.] же пресекаемы 46и расѣкаеми бывають, жены же осквѣрняеми46. И та вся сотворивый и азъ». Рече Игоръ: «Не достойно мя бяше//л. 198 жити. И се нынѣ вижю[Я вижу.] отместие от Господа Бога моего. Где нынѣ возлюбленный братъ мой? Где нынѣ сынъ брата моего? Где чадо рождения моего? Где бояре думающий? Где мужы храборствующии? Где ряд полчный? Где 48кони и48 оружия многоценная?[Я многоцѣнныя.] Не от всего ли того обнажихся и связана[Испр. по П. Е, Я вся за ны.] преда мя Господь в руки[Я руку.] безаконным тымъ? Се возда ми Господь по беззаконию моему и по злобѣ моей на мя и сниидошася днесь грѣси мои на главу мою. Истиненъ Господь, правы[Я прави.] суды его зѣло. Азъ же[Я бо.] оуже не имамъ съ живыми части. Се бо нынѣ вижу другая мучения вѣнца приемлюща.[Я приемлюще.] Почто азъ единъ повинных не прияхъ страстий[Я страсти] за вся сия? Но владыко, Господи Боже мой, не отрини[Я отрины.] мене до конца, но яко воля твоя, Господи, тако[Я та.] и милость твоя над рабомъ твоимъ». И тако[Я тогда.] кончавшуся полку, разведены быша, и поиде кождо во своя вежи. Игоря же бяху яли Торгови муж именемь[Доб. по И. Е, Я нет.] Чилбукъ, а Всеволода, брата его, ялъ Романъ Кзичь[Испр. по И. Е, Я князь.], а Святослава Олговича Елдучокъ въ Борчевичех, а Володимера Купти в Улашевичихъ.[Испр. т Е, Я Улашевич.] Тогда же на полчищи Кончакъ поручися по свата Игоря, зане бяше раненъ. От толиких же людей мало ихъ избысть нѣкакимъ получениемъ. Не бяше бо лзѣ[Испр. по И. Е якъ, Я лести.] бѣгаючим[Я бѣгающим.] утечи, зане, яко стѣнами силными, тако ограждены[Я окружны.] бяху полки половецкими, но[Я на.] наших Руси 66с 1566 муж утекших, а коуемъ мнѣе, опрочь в мори истопоша.
В то же время великый князь Всеволодич Святославъ шел бяше в Курачев и собравше от верхнихъ[Я верхных.] земль вой, хотя ити на половцы к Донови[Я Доновѣ.] на все лѣто. Яко возворотити Святославу и был в Новгорода[Я Новегорода.] Сѣверскаго и слыша от братии своей, иже шли суть на половцы, оутаившися его, и не любо бысть ему. Святослав же идяше в лодияхъ, яко прииде к Чернигову, в той год прибѣже Бѣловолод Просович и повода //л. 198 об. Святославу бывшее о половцех. Святослав же то слышав, велми воздхнувъ, оутеръ слезь своих и рече: «О любовная моя братия и сынове и мужи земли Руския![Я Руское.] Дал 71ми бы71 бяше Богъ притомити поганыя,[поганым.] но воздержавше юности отвориша ворота на Рускую землю. Воля Господня да будет о всемъ. Да колко ми жаль на Игоря бяше, тако нынѣ жалую болши по Игорѣ, братѣ моем». По сем же Святослав пославъ сына своего Олга, и Володимера[Я Водимера.] в Посемье.[Так Я (м - выносное). Е Посеемъ.] Тако слышавше, восмятошася городы Посемские.[Так Я (м - выносное). Е Посеемские.] И бысть скорбь и туга лютая, яко[Я якоже.] николи же не бывала по всем Посемьи[Испр. по И. Е, Я Помсей.] и в Новѣгородѣ Сѣверском и по всей волости Черниговской: [Доб. по Я. Е нет.] князи изоиманы и дружина изоимана и избита. И метахуся, аки возмут всѣ[Испр. Е вѣсть. Я вѣ.] городы, воставаху. И не мило бяше комуждо свое ближнее, но мнози тогда отрѣшахуся душъ своих, жалующе по князехъ своих. По сем же посла Святославъ къ Давыдови к Смоленску, река: «Рекли быхом на половцѣ поити и лѣтовати на Донѣ. Ныне же се половци победили Игора и брата его съ сыномъ. А поеди, брате, постережем землѣ Руское». Давыдъ же прииде по Днѣпрѣ, приидоша же ины помочи, и сташа у Треполя. Ярослав же к Чернѣгову совокупи воя своя и стояше.
Поганыя же половцы, победившая[побѣдиша.] Игоря съ братиею,[Я доб. и.] взяша гордость великую[Я велику.] и совокупиша весь языкъ свой на Рускую землю. И бысть у нихъ котора. Молвяше бо Кончакъ: «Поидемъ на Киевскую землю, где суть избита братия наша и великий княз нашъ Бонякъ». И Кза молвяше: «Пойдем на Семъ, гдѣ ся остали жены и дѣти: готов нам полон собран,[Испр. Е собранъ.] емлем же городы без опаса». И тако раздѣлишася на двое. Кончакъ поиде к Переяславлю, и оступи // город; и бишася ту весь день. Володимер же Глебович бяше князь в Переяславли, бяше дерзъ и крѣпокъ к рати. И выеха из города и потече к нимъ, и по нем мало дерзну дружины, и бися с ними крепко, и обступиша и мнози половци. Тогда прочии видѣвше князя своего крепко биющася,[Я биющися.] выринуша[Я выринушася.] из города и тако отъяша князя своего, язвенна суща треми копиими. Съи[Испр. по П. Е, Я Со.] же Володимеръ доблий язвенъ и труденъ в(ъ)еха в город свой, и оутре мужественнаго поту своего за отчину свою. Володимер же слаше ко Святославу и к Рюрикови[Я Рюриковѣ.] и Давыдови,[Я Давыдовѣ.] река имъ: «Се половцы у мене, а помозѣте ми». Святослав же слаше къ Давыдови, а Давыдъ стояше у Треполя съ смолняны. Смолняне же почаша вѣчи дѣяти, рекуще: «Мы пошли до Киева, даже бы была рать, да билися быхом. Нам ли иноя рати искать, то не можем, уже ся есмы изнемогли». Святослав еже[Я же.] съ Рюриком и со инѣми помочми влегоша в Днѣпръ противу половцем, а Давыдъ возворотися опять съ смолняны. То слышавше половци возворотишася от Переяславля. Идущи же мимо, приступиша к Рымовѣ. Рымовцѣ же затворишася в городѣ и возлѣзше на табора, и тако Божиим судомъ соступиста два городничи и з людми тако к ратным, и прочая гражданы[Я гражаны.] найде страх. Да который же гражданы[Я гражанѣ.] выидоша из города и бияхуся крѣпко,[Я нет.] ходяще по Рымскому болоту, то тыи избѣгоша плѣна. А кто ся осталъ в городѣ, а тыи взяты быша вси. Володимер же слашеся къ Святославу Всеволодичу[Доб. по Я. Е нет.] и к Рюрикови Ростиславичу по- нуживая ихъ к собѣ, дабы[Я да быша.] ему помогли. Оны же 95опоздышася, ожидающи Давыда с смолняны И тако князи руския 95 опоздишася[Я опоздиша.] и не заехаша ихъ.
Половци же вземше город Рымовъ и ополонишася полона, поидоша во сво- яси. Князи же возворотишася 97во свояси97, бяху бо печалны съ сыном своим Володимеромъ //л. 199 об. Глебовичем, зане бяше ранен велми язвами смертными, и християнъ плѣненых от поганых. И се Богъ, казня нас за[Доб. по Я. Е нет.] грѣхи наша, наведе на ны поганыя,[Я поганых.] не аки милуя ихъ, но нас казня и обращая нас к покаянию, да быхом ся востягнули от злых своих дѣлъ. И симъ казнитъ нас нахождениемъ поганыхъ, да некако ли смирившеся воспомянемся от злаго пути.
А друзии половцы идоша по оной сторонѣ к Путивлю - Кза у силах тяжких, и повоеваша волость ихъ и села ихъ пожгоша. Пожгоша же и острогъ у Поутивли.[Я Путивля.] И возворотишася во свояси.
Игорь же Святославич в той год бяше в Половцех. И глаголаше: «Азъ по достоянию моему восприялъ побѣду от повеления твоего, Господи владыко, а не поганская дерзость обломи силу рабъ твоих. Не жаль ми есть за свою злобу прияти нужная своя, ихже азъ есмъ приялъ». Половци же аки стыдящеII.1[Я стидящеся.] воеводства своего, не творяху ему пакости, но приставиша к нему сторожев 15 от сыновъ своих, а господичевъ 5, то от всѣх 20, на волю ему даяху: где хотяше, то ездяше 2и ястрябомъ ловяшеть, а своих слугь съ 5 и съ 6 с нимъ ѣздяшеть2. Сторожеве[Я сторожове.] же слушаху и чтяху его; и где посла[Я послаше.] ею, без пря творяху повеленное имъ. И попа же бяше привелъ к собѣ из Руси со святою службою, не вѣдяше[Я видяше.] бо Божия промысла, но творяшеся там долго быти. Но избави Господь за молитву христианску, и мужи многи печаловахуся, и проливаша слезы своя за него. Будущу бо ему в Половцехъ, тамо наидеся мужъ, родом половчин, именемъ Лаворъ. И тот приемь мысль благу и рече: «Пойду с тобою в Русь». Игор же исперва не имяше ему вѣры, но держаше мысль высоку своея юности. Мысляше бо, емше мужь,[Я далее и.] бежати в Русь. Молвяше бо: «Азъ славы дѣля не бежах тогда дружины, и нынѣ неславным путем поити не имам».
С ним бо бяше тысяцкого сынъ и конюший его, и тые[Я тии.] нудяста его[Я и.] //л.200 глаголюще: «Поиди, княже, в землю Рускую. Аще восхощет Богъ, избавит тя». И не угодися ему время таково, какого[Испр. по И. Е, Я на кого.] же искаше.
Но якоже прежде рекохомъ, возворотишася от Переяславля половци. И рекоша Игоревѣ думци его: «Мысль высоку[Я високу.] и не угодну Господеви, имѣяше же в собѣ, а ты ищеши и няти мужа и бежати с нимъ. А о семъ чему не згадаешъ, а иже приидутъ половцы з воины. А се слышахом, избити имъ князя и вас и всю русь; да не будет тобѣ славы, ни живота». Князь же Игорь приемъ в сердце совѣтъ ихъ, уполошася приезду, възыска[Я возыска.] бѣжати. Не бяше бо ему лзѣ бежати в день и в ночь, иже сторожове стережаху[Я стрежаху.] его. Но токмо время таково обрѣте въ заход солнца. И посла Игорь к Лаврови конюшого своего, река ему: «Перееди на ону сторону с конем поводным[Испр. по Я. Е подводным.]». Бяше бо совещалъ со Лавромъ бежати в Русь. В то же время половци напилися бяше кумыза,[Испр. по И. Е, Я комуждо.] и бысть при вечери. Пришел конюший, и повода князю своему Игореви,[Я Игоревѣ.] яко ждетъ Лаверъ. Сей же воставъ оужасенъ и трепетенъ, поклонися образу Божию и кресту честному, глаголя: «Господи сердцевидче, аще спасеши мя, владыко,[Я далее ти.] недостойного». И вземъ на крестъ икону, поднем же з стени, и иде вонъ. Сторожем же его играющимъ и веселящимся, а князя творяща спяща. Сей[Испр. Е сои.] же пришедъ к рѣцѣ, перебред, и всѣд на конь. И тако поидоста сквозѣ вежа. Се же сотвори Господь избавление в пяток в вечеръ. И иде И день до города Донця[Доб. по И. Е, Я нет.] и оттолѣ иде въ свой Новгород. И обрадовашася ему. Из Новгорода иде къ брату Ярославу к Чернигову, помощи прося на Посемье.[Так Я (м выносное) Посеемъ.] Ярослав же обрадовася ему и помощи ему обѣща. Игор же оттолѣ еха ко Киеву к великому князю Святославу. И рад бысть ему Святослав, тако же и Рюрик, сват его.
23 апреля 1185 г. Игорь Святославич, князь Новгорода Северского, выступил в поход против половцев. Вместе с ним отправился также его сын Владимир, княживший в Путивле, и племянник Святослав Ольгович из Рыльска. В пути к ним присоединился и четвертый участник похода - брат Игоря Всеволод. Затмение 1 мая 1185 г. встревожило князей и воинов: они увидели в нем недоброе предзнаменование, но Игорь убедил своих соратников продолжать поход. Посланные вперед разведчики также принесли нерадостные вести: половцев уже не удастся застать врасплох, поэтому нужно либо немедленно нанести удар, либо повернуть назад. Но Игорь посчитал, что если они возвратятся домой, не приняв боя, то обрекут себя на позор «пуще... смерти», и продолжил путь в половецкую степь.
Утром в пятницу 10 мая они одолели половцев и захватили их вежи (шатры, кибитки). После этой победы Игорь собрался немедленно повернуть назад, пока не подоспели другие половецкие отряды. Но Святослав Ольгович, далеко преследовавший отступавших половцев, воспротивился, ссылаясь на усталость своих коней. Русские заночевали в степи. Наутро в субботу они увидели, что окружены половецкими полками - «собрали на себя всю землю Половецкую», как говорит Игорь в летописном рассказе. Всю субботу и утро воскресения продолжалась ожесточенная битва. Неожиданно дрогнули и побежали отряды ковуев (воинов-тюрков, данных в помощь Игорю Ярославом Черниговским); Игорь, попытавшийся остановить их бегство, отдалился от своего полка и был взят в плен. Русское войско потерпело полное поражение. Лишь пятнадцать «мужей» смогли прорваться через кольцо половцев на Русь.
Одержав победу над Игорем, половцы нанесли ответный удар: опустошили левобережье Днепра, осадили Переяславль Южный, который героически оборонял князь Владимир Глебович, захватили город Римов, сожгли острог (укрепления) у Путивля. Месяц спустя после поражения (как предполагает Б. А. Рыбаков) Игори удалось бежать из плена. Таковы зафиксированные Лаврентьевской летописью события 1185 г.
Описанию похода Игоря посвящены две дошедшие до нас исторические повести: одна - в составе севернорусской Лаврентьевской, другая - южнорусской Ипатьевской летописи.
Историческая повесть о походе новгород-северского князя Игоря Святославича на половцев в Ип летописи отличается подробным последовательным описанием событий. Изложение проникнуто горячим сочувствием к участникам похода, их поражению. Летописная повесть не лишена художественности: ей присущи драматизм, образность и выразительность отдельных мест, живость повествования. Автором ее был либо непосредственный участник событий, либо человек, стоящий близко к новгород-северскому князю.
Рассказ Лаврентьевской летописи лаконичен. Летописец с явным осуждением говорит об Игоре и его брате Всеволоде. Повествование носит религиозно-дидактическую окраску; в рассказе приводятся цитаты из «священного писания».
Художественное своеобразие «Слова о полку Игореве» особенно ярко раскрывается при его сопоставлении с летописными историческими повестями.
151 -
ЛЕТОПИСНЫЕ ПОВЕСТИ О ПОХОДЕ ИГОРЯ СВЯТОСЛАВИЧА НА ПОЛОВЦЕВ. Старшие версии Л. П. о походе князя Игоря Святославича на половцев в 1185 содержатся в Ипат. и Лавр. лет. Соответств. повествования др. летописей так или иначе зависят от этих двух. К Ипат. лет. восходят сокращ. рассказы Густинской летописи и «Кройники» Феодосия Софоновича. К Лавр. - сообщения о походе в большинстве др. рус. летописей, в общерус. сводах (Софийская 1 и Новгородская 4 летописи), а также в Степенной книге.
Рассказ о походе Игоря в Ипат. лет. не является самостоят. произведением, представляя собой часть статьи 1185, целиком посвящ.
152 -
воен. столкновениям русских и половцев. Статья начинается рассказом об удачных боевых действиях князей Святослава Всеволодовича и Рюрика Ростиславича , в которых не приняли участия Ярослав Черниговский и Игорь Новгород-Северский. Собственно рассказ о походе, воспетом в С., начинается словами: «В то же время Святославич Игорь, внук Олгов, поеха из Новагорода месяца априля в 23 день, во вторник, поимяи со собою брата Всеволода ис Трубечка, и Святослава, сыновця своего, из Рыльска, и Володимера, сына своего, ис Путивля, и у Ярослава испроси помочь, Ольстина Олексича, Прохорова внука, с коуи Черниговьскими...». П. эта пространна, написана с хорошим знанием обстоятельств, деталей событий, воспроизводит речи персонажей, как будто ее автор был одним из участников похода или писал со слов участников, в том числе самого князя Игоря. В П. говорится, что, начав поход, князья шли, «собираючи дружину свою», медленно, потому что у них кони были «тучны велми», раскормлены; что, подходя к Донцу, вечером Игорь увидел солнечное затмение и обсудил это явление с дружиной; указывается дальнейший их путь, время ожидания шедшего иным путем из Курска Всеволода ; сообщается о донесении и совете разведки (или ускорить движение, или возвратиться), о решении Игоря не возвращаться, не бившись, чтобы избежать «сорома», о расположении полков в первом бою, о ходе боя, о возвращении тех, кто пустился преследовать бежавших половцев. После этого можно почувствовать некоторый перескок в рассказе либо пропуск после фразы «друзии же ночь приехаша к полком с полоном», ибо непосредственно следом говорится: «и яко собрашася половци вси. И рече Игорь...», причем из его речи ясно, что русские уже видели («видохом»), сколько половецких полков против них «суть совокуплени», хотя раньше об этом речи не было. Дальше сообщается о совете князей и решении их, несмотря на явную опасность промедления, остаться там же ночевать, - из нежелания бросить при спешном отступлении тех, кто участвовал в преследовании половцев и чьи кони поэтому были утомлены. Затем идет рассказ о ходе боя, начавшегося с наступлением следующего, субботнего, дня и окончившегося в воскресенье полным поражением рус. войска и пленением князя Игоря и др. рус. князей, причем точно говорится, к кому и из какого рода половцев кто из них попал в плен. Плененный князь Игорь произносит длинный монолог, раскаиваясь гл. образом в своей воинской жестокости «в земле крестьяньстей» при взятии «на щит» г. Глебова у Переяславля.
После сообщения о пленении князей действие переносится на Русь, где в то самое время вел. князь Святослав Всеволодович собирал войска «от верхъних земль», «хотя ити на Половци к Донови на все лето». У Новгорода-Северского вел. князь узнает о самостоят. походе Игоря Святославича, а у Чернигова - о его поражении. В этом месте небольшой монолог произносит князь Святослав. Далее повествуется о его попытках организовать защиту Русской земли от половцев и об осаде половцами Переяславля и взятии Римова. Завершающая часть повествования посвящена пребыванию князя Игоря в половецком плену и его побегу на Русь. Как и С., Л. П. оканчивается прибытием радостно встречаемого князя Игоря в Киев.
П. о походе Игоря в Лавр. лет. значительно короче, чем в Ипат., независима от нее и написана как бы со стороны. Она содержится в статье 6694 (1186). О солнечном затмении 1 мая говорится тут без
153 -
связи с походом и поражением Игоря в начале статьи. Рассказ о походе начинается словами: «Того же лета здумаша Олгови внуци на половци, занеже бяху не ходили томь лет со всею князьею, но сами поидоша о себе, рекуще: мы есмы ци не князи же?..». Согласно этому рассказу, с Игорем в поход идут два сына, и сходятся князья у Переяславля. Заметившие приближение княж. ратей половцы, говорится далее, послали «по всеи земли своеи» за помощью, выступили русским навстречу, вынуждены были принять бой до подхода основных своих сил, потерпели поражение и, бросив свои вежи с женщинами и детьми, бежали. Расходясь в хронологии похода с Ипат., Лавр. лет. сообщает, что после захвата половецких веж победители три дня стояли там, веселясь и гордясь тем, что они нанесли поражение половцам в их земле, тогда как князья, ходившие на половцев с вел. князем Святославом, бились с ними, «зря на Переяславль», в своей земле, «а в землю их не смели на них ити». Русичи будто бы строили планы продолжения похода на половцев за Дон, чтобы избить их «до конца», а в случае успеха - и далее, в «луку моря, где же не ходили ни деди наши», - «а не ведущи Божья строенья», - замечает летописец... Подошедши первыми, половецкие воины три дня вели стрелковый бой с русскими, не пуская в ход копий и не подпуская русских к воде. Когда же пришли основные половецкие силы, русские «ужасошася» их количеству; измученные к этому времени жаждой, они сумели немного продвинуться к воде, а затем половцы «притиснуша» их к реке и в жестоком бою нанесли им сокрушит. поражение. В отличие от Ипат. и С., называющих реку Каялу , Лавр. лет. места, где произошла последняя битва, не указывает. Согласно Ипат., о поражении Игоря сообщил Святославу прибежавший Беловолод Просович ; по Лавр. же, известие о случившемся и предложение половцев позаботиться о выкупе пленных принес на Русь некий «гость», купец. Князь Святослав собрал на Руси дружины и выступил против половцев к Каневу, те бежали за Дон, и тогда русские разошлись «в страны своя», а половцы, вернувшись, взяли все города по Суле и три дня бились у Переяславля. В этом месте рассказа - об обороне Переяславля тамошним князем Владимиром Глебовичем («выеха из города к ним в мале дружине, и потче к ним, и бишася с ними крепко, и обиступиша князя зле, и видевше горожане изнемогающе своих, и выринушася из города и бишася, одва изотяша князя боденого треми копьи») - есть доселе отсутствовавшие дословные совпадения с Ипат. Далее в Лавр. сравнительно коротко говорится о побеге князя Игоря из плена «по малых днех», при этом летописец выражает свою радость, цитируя Писание, сравнивая спасение Игоря «из руку поганых» со спасением библейского Давида от преследовавшего его Саула. О положении русских в половецком плену здесь сказано: «А они вси держими бяху твердо и стрегоми и потвержаеми многими железы и казньми», - слова, которые Моск. летописный свод кон. XV в. интерпретировал так: после бегства Игоря прочих пленников «начаша твердо держати и многими железы отягчати их» (ПСРЛ. М.; Л., 1949. Т. 25. С. 92). Завершается рассказ Лавр. размышлением о казнях Божиих, заимствованным из статьи предыдущего года (там тоже вторичным - почерпнутым из статьи 1093 ПВЛ).
Уже давно замечено, что рассказ и в какой-то мере яз. С. и повествования о походе князя Игоря Ипат. лет. сходны (Шевырев
154 -
С. А. Полное собрание русских летописей. Т. 2. Ипатьевская летопись (Рец.) // Москв. 1843. № 12. Отд. Критика. С. 425). Давно высказано также мнение, что П. Ипат. лет. написана «несомненно современником и очевидцем: подробность и стройность рассказа, всюду сопровождаемого числовыми показаниями, ясно говорит в пользу такого предположения»; и этот рассказ, «так близкий по предмету со „Словом о полку Игореве“, наиболее далек от него по изложению»: здесь «разница в изложении одного и того же предмета книжником и поэтом»; и кажется, что «ни сказание не служило источником Слова, ни наоборот» (Бестужев-Рюмин . О составе... С. 111, 114-115).
Схожим образом оценивает повествование Ипат. лет. и негативно рассказ Лавр. И. П. Хрущов : «Южный летописный свод сохранил живое, подробное и очень искусное сказание, писанное по горячим следам события, по всей вероятности в Киеве - лицом преданным роду Мономаха» (тогда как С. создавалось в среде Ольговичей), и это сказание напоминает ему - чуткостью к воен. делу и правдивостью - летописный рассказ об ослеплении Василька; повествование же Лавр. «отличается... обычными свойствами суздальских словесных произведений: сухостью, краткостью и церковным характером», оно окрашено «однообразным колоритом предвзятой мысли и официальности» и от С. «отличается более, чем южное» (О древнерусских исторических повестях... С. 196, 207, 208). Так же - с точки зрения ист. достоверности - оценивает соотношение двух летописных повествований о походе Игоря А. В. Позднеев : «Изучение повестей о походе Игоря в Ипатьевской и Лаврентьевской летописях приводит к выводу о невозможности использовать повесть из Лаврентьевской летописи в качестве исторического источника и, напротив, свидетельствует о большой ценности повести из Ипатьевской летописи, основанной, по-видимому, на рассказах участников или людей, слышавших от последних сообщения о событиях апреля - мая 1185 г.» (Слово о полку Игореве и летописи. С. 31). Мнение об очень относительной ист. достоверности повествования о походе Игоря Лавр. лет. высказал и М. Н. Тихомиров : «Если бы не было другого рассказа о походе Игоря в Ипатьевской летописи, мы были бы лишены возможности даже предположительно говорить о месте битвы и маршруте похода Игоря Святославича. Объяснить эти особенности рассказа о походе Игоря в Лаврентьевской летописи можно двояким путем: или летописец пользовался устными рассказами и сделал запись на севере, где плохо представляли топографию Половецкой степи, а Переяславль казался постоянным местом, откуда совершались походы в степь; или рассказ о походе Игоря против половцев был настолько сокращен, что от него остались одни выдержки» (историко-географический кругозор... С. 79).
Касательно источников Ипатьевского рассказа и его соотношения со С. Е. В. Петухов думает, что на повествование Ипат. лет. «имели сильное влияние народные рассказы о несчастном походе, быть может особые песни или былины об этом; однако следов непосредственного влияния нашего памятника (С. - Г. П. ) на летописный рассказ установить нельзя, как нельзя установить и обратного влияния летописи на Слово о полку Игореве»; автор С., думает он, «руководствовался какой-нибудь версией рассказа о походе Игоря, не нашедшей себе места в летописи, или, может быть, пренебрегал подробностями летописной версии, считая это неважным или ненужным для своих целей» (Русская литература. С. 53).
155 -
А. А. Зимин раскладывает повествование 1185 Ипат. лет. по тематич. принципу и считает, что оно составлено из материалов трех разных летописцев - черниговского, киевского и переяславского: рассказ о походе, начало повествования, взят из Летописца Игоря Святославича; то, что касается вел. князя Святослава Всеволодича, - из киевского источника (до слов «Совокупив вои стояшеть»), о нападении половцев на Переяславль и Римов - из переяславского, о бегстве же Игоря из плена - вновь из черниговского (Ипатьевская летопись и «Слово...». С. 49). На это возразил А. Г. Кузьмин, считающий, что за исключением небольшой вставки из переяславского летописца и некоторых добавок, возвышающих Рюрика Ростиславича, весь рассказ Ипат. лет. «составляет более или менее современную запись, сделанную одним автором», который «близок к Игорю и Святославу и вообще Ольговичам» (Ипатьевская летопись и «Слово...». С. 77).
Б. И. Яценко полагает, что в основе всех рассказов о событиях 1185 лежит переяславское повествование, полемически перераб. в Чернигове и затем отразившееся в Лавр., Ипат., Густинской летописях, в «Кройнике о Руси» Феодосия Софоновича, Киевской летописи XVIII в., 1-й и 2-й ред. «Истории Российской» В. Н. Татищева и в С. Яценко обращает внимание на то, что поход князя Игоря, по Ипатьевскому списку Ипат. лет., начался 23 апр., тогда как во всех остальных источниках - 13 апр. Днем поражения рус. войск, согласно Яценко, было 28 апр., и получается, что они были разбиты еще до солнечного затмения. По его мнению, только через два-три года после похода и создания первонач. переяславской версии рассказа, не позже 1188, черниговец, переделывая переяславское повествование, решился использовать затмение для реабилитации князя Игоря; в 1190 черниговское произведение отразилось в великокняж. Киевской летописи, которой воспользовался затем для 1-й ред. своей «Истории» Татищев; через 13 лет после похода, в 1198, оно отразилось и в новой Киевской летописи, в основу которой легли как версия Киевской летописи 1190, так и черниговская повесть в ред. Игоря Святославича. Солнечное
156 -
затмение было использовано здесь, считает Яценко, уже для обвинения северских князей (Черниговская повесть... С. 38-57). Что касается П. в Лавр. лет., то, на взгляд Яценко, она «является составной частью обширного массива южнорусских сведений, в котором резко противопоставлены рассказ 1185 (в Ипатьевской летописи - 1184 год) о военной доблести Владимира Переяславского в объединенном летнем походе русских князей и рассказ 1186 года (в Ипатьевской летописи - 1185 год) о сепаратном походе Игоря Северского, о его поражении и плене. Сообщения о затмении и о рождении Константина Всеволодича как бы разрывают этот массив на две части». Тенденциозность автора-переяславца, писавшего вскоре после трагич. похода, объясняется, считает Яценко, ссорой Владимира Глебовича и Игоря Святославича во время весеннего похода 1184. «Таким образом, оба рассказа массива подчинены идее реабилитации Владимира Глебовича», но когда, после смерти Владимира Глебовича, рассказ был владимиро-суздальским летописцем использован, «он уже не воспринимался как остро полемическое, политически направленное сочинение. Поэтому составители местной летописи разделили его по разным погодным статьям, перебили некоторыми суздальскими известиями» (Лаврентьевская повесть... С. 35-36). Яценко разделяет мысль Н. С. Демковой , что ипатьевский (киевский) рассказ о походе Игоря как будто последовательно отвечает на все упреки этой повести (Демкова . К вопросу о времени написания... С. 75): «Многие факты повести Лаврентьевской летописи становятся понятными только в сравнении с повестью Ипатьевской летописи» (Лаврентьевская повесть... С. 37). Отстаивая достоверность известий Лавр. лет. о походе Игоря, Яценко (следом за Хрущовым) обращает внимание на случаи сходства этой повести со С. (упоминание «безводья», «зноя» и «туги») и добавляет: «Только в этой повести и в „Слове“ упоминается цель похода северян - Дон, сообщается о сборах половцев против Игоря, о стрелах во время второго боя, о гибели русского воинства от безводья, о печали русских князей и бояр после разгрома северян, об обращении Святослава ко всем князьям, о тяжелом положении русских пленников, о погоне за Игорем» (Там же. С. 40). С., прославляя Игоря, полемизирует, как полагает Яценко, с переяславской П.
Б. А. Рыбаков пришел к выводу, что П. о походе Игоря в Ипат. лет. «помещена на грани двух разделов: в первом (1179-1186 гг.) преобладает рука летописца Святослава Всеволодича, а во втором (1187-1196) - летописца его соправителя, Рюрика Ростиславича, использовавшего галицкие записи». Первая часть рассказа, «посвященная военной стороне похода Игоря, написана со всеми характерными особенностями летописца Рюрика» (таковым, по мнению Рыбакова, был Петр Бориславич ), вторая же часть, где речь идет о действиях Святослава Киевского, и третья, о побеге, - летописца Святослава. Летописец Рюрика относится к Игорю более благожелательно, чем летописец Святослава. Составитель П. из этих двух летописцев не только отредактировал свой исходный материал, но и сделал некоторые доп. к нему в пользу Игоря. «Важнейшим из них является „речь“ Игоря на поле боя, разрезающая первоначальный текст». Со С. эта П. соприкасается только в редакторских доп. (величание Игоря по деду «внуком Олговым»; сходство слов Святослава, сказанных после известия о разгроме рус. войска; упоминание Каялы). П. была создана,
157 -
считает Рыбаков, «в кругах, близких к Рюрику Ростиславичу, между 1188-1192 гг.» «церковником», галичанином по происхождению, знакомым со С., возможно, упоминаемым в летописи «премудрым книжником Тимофеем» родом из Киева, бывшим в Галиче духовником Мстислава, сторонником сыновей Игоря. «Повесть была включена в летописный свод Рюрика Ростиславича в процессе его подготовки (до 1192 г.) еще до того, как свод (в 1197 г.) перешел в руки игумена Моисея» (Киевская летописная повесть... С. 58-63). В книге «„Слово“ и его современники» Рыбаков уточняет: «Наиболее вероятной датой составления „Повести“ представляются годы 1189-1190...» (С. 193). К повествованию Лавр. лет. Рыбаков подходит очень критически, считая, что многое там «сомнительно по своей достоверности», а именно: 1) участие в походе двух сыновей Игоря, тогда как в 1185 Святославу Игоревичу было лишь 9 лет, 2) три дня веселья рус. дружины, 3) бой в течение трех дней только стрелами, не пуская в ход копий, 4) отсутствие уцелевших в бою, кто мог бы принести на Русь весть о поражении Игоря. Создатель этой П., считает Рыбаков, «не знал ни летописи Рюрика, ни „Повести о 1185 г.“, составленной Галичанином, но мог получить информацию из кругов, близких к Святославу Всеволодичу» (С. 197); обращением во Владимире к летописцу Святослава Всеволодовича, которым пользовался и «Галичанин», объясняется текстуальная близость рассказов Ипат. и Лавр. лет. об обороне от половцев князем Владимиром Глебовичем Переяславля-Русского.
Татищев, считает Рыбаков, возможно, пользовался «Повестью Галичанина» в более подробном, чем известный нам, варианте (С. 198). Л. И. Сазонова не исключает, что Татищев некоторые сцены своей «Истории» создал на базе неизвестных нам древних текстов, но приходит к выводу об отсутствии у него какого-то особого неизвестного нам летописного источника и считает, что большую роль в появлении ряда сцен и деталей играл его лит. подход к ист. данным.
В. Ю. Франчук , сравнив лексику и фразеологию повествования о походе Игоря в Лавр. лет. с окружающими его рассказами и повествованием Ипат. лет., пришла к выводу, что они «отличаются особенностями, характерными для летописца Святослава Всеволодовича», соглашаясь тем самым с мнением Рыбакова, что «владимирский летописец, составивший рассказ о походе Игоря, не имел в своем распоряжении летописи Рюрика Ростиславича и не был знаком с рассказом, составленным Галичанином. Сведения, которые мог получить этот летописец, ограничиваются информацией из кругов, близких к Святославу Всеволодичу». Вывод, к которому приходит Франчук, состоит в том, «что в основе рассказа о походе князя Игоря Лаврентьевской летописи, как и в основе рассказа о походе на Кобяка, лежат письменные материалы, извлеченные из летописи Святослава Всеволодича», причем «летописец, обработавший их, был явным сторонником детей и внуков Юрия Долгорукого»; «по своим взглядам, симпатиям, по особенностям языка - это типичный представитель Северной Руси, вероятнее всего владимирец» (О создателе версии. С. 166; см. также: Франчук . Літописні оповіді... С. 7-56).
В Радзивиловской летописи и в Лицевом своде рассказ о походе князя Игоря на половцев в 1185 проиллюстрирован. В Радзивиловской (владимирская версия) ему посвящено шесть миниатюр, из них три - битве Игоря, две - битвам Владимира Глебовича и одна -
158 -
встрече Игоря и Святослава. Рыбаков считает, что в протографе Радзивиловской находился более полный, чем в ней, южнорус. по происхождению рассказ о походе, ибо в тексте Радзивиловской говорится лишь об одной битве Владимира Глебовича.
Текст повести в Лицевом своде, представляющий собой в основе рассказ Воскресенской летописи, дополненный подробностями из Никоновской, проиллюстрирован 23 миниатюрами, достаточно полно отражающими его содержание.
Изд. : Лаврентьевская летопись // ПСРЛ. Л., 1927. Вып. 2; 2-е изд. Т. 1, вып. 2. Стб. 397-400; Ипатьевская летопись // ПСРЛ. СПб., 1908. Т. 2. Стб. 637-651 (оба изд. фототипически переизданы: М., 1962).
Основные отд. изд.: Орлов . Слово. С. 165-175; Кудряшов К. В. Про Игоря Северского, про землю Русскую. М., 1959. С. 82-88; Стеллецкий - 1965 . С. 247-261; ПЛДР: XII век. М., 1980. С. 344-371; Гетманец М. Ф. Тайна реки Каялы: Слово о полку Игореве. Харьков, 1982. С. 135-140; Повести Древней Руси XI-XII века. Л., 1983. С. 353-375; Слово - 1985. С. 415-422; Літописні оповіді про похід князя Ігоря / Упорядкування, текстологічне дослидження та переклади В. Ю. Франчук. Київ, 1988. С. 70-172.
Лит.: Бестужев-Рюмин К. Н. О составе русских летописей до конца XIV в. // ЛЗАК за 1865-1866 гг. СПб., 1868. Вып. 4. С. 111-115; Хрущов И. П. О древнерусских исторических повестях и сказаниях XI-XII ст. Киев, 1878. С. 196-212; Петухов Е. В. Русская литература. Юрьев, 1912; Орлов А. С. Лекции по истории древнерусской литературы. М., 1916. С. 85-86; Кудряшов К. Историко-географические сведения о Половецкой земле по летописным известиям о походе Игоря Святославича на половцев в 1185 г. // Изв. Геогр. об-ва. М.; Л., 1937. С. 59; Шахматов А. А. Обозрение русских летописных сводов XIV-XVI вв. М.; Л., 1938. С. 72, 364; Приселков М. Д. «Слово о полку Игореве» как исторический источник // Историк-марксист. М., 1938. Кн. 6 (70). С. 112-133; Лихачев Д. С. 1) Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.; Л., 1947. С. 184-189; 2) Летописный свод Игоря Святославича и «Слово о полку Игореве» // Лихачев . «Слово» и культура. С. 145-175; Ржига В. Ф. Из очерков по «Слову о полку Игореве» // Докл. и сообщ. филол. ф-та МГУ. М., 1947. Вып. 3. С. 71; Позднеев А. В. Слово о полку Игореве и летописи // Проблемы истории лит-ры. М., 1961. С. 7-32; Лимонов Ю. А. Летописание Владимиро-Суздальской Руси. Л., 1967. С. 72; Тихомиров М. Н. Историко-географический кругозор «Слова о полку Игореве» как произведения XII в. // Тихомиров М. Н. Русская культура X-XVI вв. М., 1968; Зимин А. А. Ипатьевская летопись и «Слово о полку Игореве» // История СССР. 1968. № 6. С. 43-64; Кузьмин А. Г. Ипатьевская летопись и «Слово о полку Игореве»: (по поводу статьи А. А. Зимина) // Там же. С. 64-87; Рыбаков Б. А. 1) Киевская летописная повесть о походе Игоря в 1185 г. // ТОДРЛ. 1969. Т. 24. С. 58-63; 2) «Слово» и его современники. С. 170-201; Сазонова Л. И. Летописный рассказ о походе Игоря Святославича на половцев в 1185 г. в обработке В. Н. Татищева // ТОДРЛ. 1970. Т. 25. С. 29-46; Демкова Н. С. К вопросу о времени написания «Слова о полку Игореве» // Вест. ЛГУ. № 14. Л., 1973. История, яз., лит-ра. Вып. 3; Пауткин А. А. Летописная повесть о походе 1185 г. Игоря Святославича на половцев: (К проблеме художественности) // ФН. 1985. № 2. С. 26-31; Франчук В. Ю. 1) О создателе версии похода князя Игоря на половцев в 1185 г. в Лаврентьевской летописи // Слово. Сб. - 1985. С. 154-168; 2) Літописні оповіді про похід князя Ігоря. Київ, 1988. С. 7-56; Яценко Б. И. 1) Лаврентьевская повесть о походе Игоря Святославича в 1185 году // РЛ. 1985. № 3. С. 31-42; 2) Черниговская повесть о походе Игоря Святославича в 1185 г. // Исследования «Слова». С. 38-57; Никитин А. Л. Поход Игоря: Поэзия и реальность // Герменевтика древнерус. лит-ры. Сб. 1. XI-XVI века. М., 1989. С. 123-134.
